Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке - Иван Владимирович Ельчанинов

его. Эти мысли показались бы возмутительными всем творцам и философам его планеты, но он ничего с ними не мог поделать. Они стали частью его Я. Чаще, люди смотрят свысока, чтоб защититься – он смотрит свысока, чтоб защищать!

Он уже не считал, что нарисовал душу храма и большой медведицы, а видел их, как душу исцеления и душу веры в будущее, хоть понимал, что никто из людей также, как он, на эти души не посмотрит.

У каждого своё представление, а его мировоззрение сегодня изменило себе, приняло оборонительную, но вызывающую позицию для всего мира. Для художника неважно, чем это обусловлено, но заданная позиция ему была симпатична и подходила всем причудам души. «Творю я, что хочу! Но думаю о всех, когда творю!» – говорил он себе, но отвечал: «Думать обо всех невозможно!» …

Возникло острое чувство, что последующие, нарисованные им души будут значительно отличаться от предыдущих, и последствия их будут глубже любой впадины мирового океана!

По этому поводу Иллиан и доставал его всю дорогу, когда они возвращались в отель по уже избитой глазами набережной. Хотел узнать его следующий шаг, но художник не желал доверять его ему.

Все допросы закончились, когда наткнулись на черноглазую девушку в сиреневом платье, с яркой помадой на губах. Прошло несколько дней с момента последней встречи с ней, и художник не ожидал её здесь увидеть, тем более, когда рядом с ним Иллиан.

Она сидела на перилах, облокотилась на причал. Игриво улыбалась, глядя в глаза Арлстау и распивала игристое вино с хрустального фужера.

–Привет художник, – забасила она хрипотой.

–Кто это ещё? – удивлённо спросил Иллиан, глаза которого изобразили недоверие самим себе.

–Ты её тоже видишь? – не ожидал художник.

–Видеть это ладно, что у неё с голосом?

Не обратила девушка внимания на его щебетания, обратилась к художнику.

–Не ты один меня можешь увидеть. Возможно, в скором времени увидят все…

Вопросы окружили со всех сторон. Кто эта девочка, он мог лишь догадываться, но любая догадка была слишком нежелательной, и в неё не хотелось верить. Однако, после её последней фразы, все догадки запутались в домыслах, художник вернулся в начало, вновь оказался далёк от правды, уткнулся носом в тупик, и стало сложно дышать.

–Поверишь ли ты, что ради одного поцелуя ты уничтожил семь вселенных? – задала свой главный вопрос, не скрывая злорадной улыбки.

–Ты лжёшь! – твёрдо ответил художник.

–Возможно, – ухмыльнулась она. – Но сам представь, если ваше солнце увеличится в своих масштабах в десятки раз, оно ведь накроет собой все планеты и даже дотянется до соседней вселенной! Как думаешь, такое может с ним произойти?

–Нет.

–Не правильно! – игриво ответила она. – Этот вариант развития событий вполне возможен!

–Я создал иллюзию, а не реальность, познакомившись с границами своего дара. Тебе меня не обмануть, тебе меня не сбить с пути! – самоуверенно бросил ей слово.

–О, не смеши меня, художник! Границ у дара нет! Ты ничего не знаешь о нём! Даже жизнь предыдущего художника и то досмотреть не способен из-за своих слабостей, а я знаю наизусть жизни всех художников и уж точно сбивать с пути тебя не собираюсь!

–Как Данучи обманул смерть и остался вечно молодым? – неожиданно для Арлстау сорвалось с его уст, хотя спросить хотел другое.

Девочка захохотала, заставив Иллиана сделать шаг назад. Ей был по душе интерес художника, но развивать его она пока что не спешила.

–У дара нет границ, – повторила она и продолжила, гипнотизируя обоих своими красивыми жестами, – только в том случае, если и у художника их нет. Взгляни на это недоразумение, что стоит рядом с тобой, на женщину-загадку, к которой бежишь вечерами – они и есть твои слабости, что поселились внутри и не дают развиваться. Это, всего лишь, два примера, но они дадут тебе подсказку, какие ещё существуют границы. Избавься от них, и не будет ни одной грани у твоего дара, и сможешь ты вечно жить, и вечно быть молодым, довольствуясь всем, что только пожелаешь, рисуя, что угодно – хоть душу жизни, хоть смерти…

–Мне достаточно того, что я имею, – уверенно парировал он, но она на всё знала ответ.

–Сейчас да, потом нет. Ты каждый день становишься другим человеком. Откуда можешь знать, что пожелаешь завтра?! Ты ведь не знаешь, до чего могут довести злые люди…

Правда била в лоб, ответа не последовало, и девушка продолжила знакомыми словами:

–Никто тебе ничего не должен, и ты не обязан людям дарить добро, тащить на себе слабых и отрешённых. Твоя шея не из камня, её попытаются сломать! – девочка взяла паузу, чтобы налюбоваться реакцией Арлстау и добавила. – Что касается Данучи, он не был вечно молодым, не смог остановить он время – тебе это, всего лишь, показалось, как и всем, кто его окружал. Что касается тебя, мне нравится, как ты способен держать слово! Если тебе понадобится помощь, позови, и я помогу…

Девочка коварно улыбнулась и испарилась в воздухе, сорвав с уст всё, что желала сорвать, не предоставив художнику возможности ответить.

–Что это за существо такое? – спросил ошарашенный Иллиан после долгой паузы.

Они оба стояли, как вкопанные, словно забыли, куда шли. Иллиан поглядывал на друга с опаской, будто тот сейчас же решится от него избавиться и сбросит его лёгкое тело в прохладную воду синей реки.

–Я не знаю, – ответил честно художник.

–Демон какой-то или, может быть, и вовсе…дьявол? – не унимался тот.

–Нет. Я разбирал твои предположения – они оба не верны. Это что-то намного большее.

–Намного большее, чем дьявол? – не поверил он слуху.

–Да, намного! – ответил художник, взглянув в глаза друга, и взгляд уверенно молвил, что он сейчас не шутит…

***

Судьба Леро.

Недалёкое будущее…

В новостях голосили о художнике чуть ли не каждую минуту, но Леро уже не слушала все бесконечно повторяющиеся потоки восхищения, перемешанные со страхом. Несколько дней телевизор был выключен.

Слишком уж много странного случилось. Что-то происходило с памятью людей, да и не только с памятью – половина людей перестала верить в конец света, посчитала художника предвестником нового начала, а не выдуманного устаревшим разумом конца.

Половиной своей души она смирилась, что этот удивительный человек уже никогда не будет частью её жизни, что был в ней мимолётен, и таких, как он, не удержать. Продолжала жить дальше – лишь изредка, тоскливыми вечерами она жалела, что сбежала тогда от него, мечтая, что не сбегает, а остаётся с ним…

Сбежала, потому что испугалась –