Жестокая одержимость - С. Массери

негативом. Этот же пост имеет потенциал распространиться с еще более высокой скоростью, и предотвратить это невозможно.

Единственные люди, которые смогли бы задушить эту публикацию на корню, заинтересованы в ней, и их имя Деверо. Все они будто ополчились на меня. Грейсон, его тренер и даже товарищи по команде.

Черт.

– Давай уйдем отсюда, – в конце концов говорю я.

Уиллоу открывает дверь и сопровождает меня до аудитории, в которой пройдет мое второе сегодняшнее занятие. С каждой секундой на меня начинают обращать все больше внимания, и я ненавижу то, как все пялятся в мою сторону. Один парень, проходя мимо, останавливается прямо рядом со мной, оглядывает меня с ног до головы, а потом смеется, будто за две секунды оценил меня и нашел какой-то недостаток.

Я вздрагиваю, а Уиллоу хватает меня за руку и продолжает тянуть за собой.

– Не обращай внимания.

Ей легко говорить.

Через полчаса мы расстаемся, направляясь каждая на свое занятие, и я чувствую себя немного лучше, но остаток дня сродни аду. После последнего занятия я пробираюсь в библиотеку, намереваясь просто выполнить домашнюю работу, прежде чем отправиться домой. И единственное, что меня спасает от буллинга [18], это то, что у большинства людей нет моего нового номера и в библиотеке должна царить тишина.

Уверена, Грейсон знал, что это произойдет, а я была бы наивной дурой, если бы поверила, что он не играл в этом никакой роли. После того как я вышла из кабинета, он разговаривал с публицистом один на один и, вероятно, позже попросил своих товарищей по команде поддержать его.

Чертова хоккейная команда.

В отличие от него я не хочу прятаться за своими подругами из танцевальной команды и подвергать их общественному негативу. На самом деле я думаю, что им всем просто следует притвориться, что меня не существует, пока все это не закончится и Грейсон не победит.

– Никто не хочет тебя здесь видеть.

Я поднимаю взгляд от своего ноутбука и вижу стоящего у края стола парня из футбольной команды.

– Вы все принимаете этот пост за чистую монету, да?

– Ты считаешь меня тупым? – парень подходит ближе, и я вижу, как опущены его брови в гневе.

Возможно, он правда тупой, что является причиной моей улыбки, в которой сквозит раздражение.

– Что ты, ни в коем случае.

Он наклоняется ко мне, заставляя откинуться в кресле.

– Если ты пытаешься поиметь команду, то ты пытаешься поиметь весь университет, поняла? – говорит он, когда наши лица оказываются в паре дюймов друг от друга.

– Тебе действительно стоит поработать над манерой общаться, – говорю я, закатывая глаза. – Уходи.

– Шлюха, ты еще дождешься, – усмехается он.

Он отворачивается и идет вдоль стеллажей обратно в главный зал, не видя, как я вздрагиваю.

Какая же я глупая! Мне не следовало выбирать отдельно стоящий стол.

Но я хотела отдохнуть от пристальных взглядов, от которых не способна спрятаться.

Я быстро заканчиваю домашнюю работу, но не могу избавиться от тревожного чувства, поселившегося в моей груди.

Шлюха.

Я так и не разгадала личность того, кто разгромил мою комнату. Сначала я думала, что это был тот же человек, которого я застала в ней во второй раз, но чем больше я об этом думаю, тем меньше вижу смысла.

Открыв блокнот на новой странице, я начинаю составлять список.

В первый же вечер после моего возвращения в университет мы с Грейсоном поняли, что учимся вместе. Еще до того, как семестр официально начался. В тот же вечер в его распоряжении оказалось видео, на котором я по пьяни делаю Джеку минет. Моя фатальная ошибка, но на самом деле я едва помню тот вечер. Нужно признать, что при других обстоятельствах я, возможно, поступила бы так же, потому что мне нравятся острые ощущения, которые сопровождают что-то подобное. Нравится ходить по острию бритвы, надеясь, что нас не поймают за столь постыдным занятием, но, очевидно, нас все-таки поймали. Интересно, Джек тоже заметил ребят? Он видел Грейсона и ничего мне не сказал?

После кто-то вломился в мою квартиру и разграбил комнату, оставив сторону Уиллоу нетронутой. Они уничтожили бо́льшую часть моей одежды, а затем написали «шлюха» на стене с моими фотографиями.

Сперва мои подозрения пали на Грейсона, однако он ни разу не обмолвился об этом. Зная его натуру, думаю, он не упустил бы возможность сказать мне об этом лично.

Следующим был инцидент в раздевалке, за которым сразу же последовало второе проникновение в мою квартиру. Вскоре опубликовали статью с фотографией, которую, я уверена, забрали со стены в моей комнате. На ней мы с мамой стоим перед больницей, но на наших лицах нет и тени радости, в отличие от фотографии в моих социальных сетях, на которой на наших лицах можно заметить улыбки. Я помню, что это обстоятельство уже заставило меня задуматься.

Статья, опубликованная в газете и на сайте, была удалена, но я не знаю, были ли уничтожены все печатные экземпляры или их только изъяли из кампуса.

Я постукиваю пальцами по губам, размышляя о том, что после публикации той статьи между мной и Грейсоном произошло много разного дерьма, но помимо этого я всегда чувствовала, что за мной наблюдают. Я отмахивалась от этого ощущения, так как по глупости думала, что меня выслеживает Грейсон. Что он пристально наблюдает за мной, даже когда мы вместе.

Я еще большая идиотка, чем могла вообразить! Вероятно, кто-то следил за мной, и я не знаю, имел ли этот кто-то отношение к разгрому моей комнаты и к той статье.

К тому времени, как в мою комнату проникли во второй раз, большинство моих личных вещей уже было выброшено, а комната стала напоминать чистый лист. В ней остались только одежда, кое-какие безделушки и несколько фотографий, которые я спасла и вставила в рамки. И если тот, кто вломился ко мне снова, что-то искал, то вряд ли ему удалось найти что-то полезное.

Так в чем же связь?

У меня нет на это ответа.

Собрав свои вещи, я направляюсь домой, но всю дорогу чувствую, как по моей коже ползут мурашки. Я держу ключи между пальцами, спрятав руки в рукава куртки. Моя шапка плотно опущена на голову и закрывает уши и глаза. Я не перестаю беспокойно осматриваться по сторонам, словно кто-то может выскочить и напасть на меня.

Из-за того, что у Уиллоу сегодня поздняя танцевальная репетиция, я сворачиваю на дорожку, ведущую к дому, и замечаю, что в окнах нашей квартиры не горит свет.