Жестокая одержимость - С. Массери

но мои ноги меня не слушаются, будто кто-то оторвал мне голову, и теперь она взлетает к потолку.

Джек поднимает мои ноги, укладывая меня на кровать, и, подложив под мою голову подушку, достает свой телефон. Я понимаю, что теряю драгоценные секунды, но мое тело не слушается меня, несмотря на срабатывающий в моем сознании сигнал тревоги.

Лампочка на его телефоне мигает, и внезапно раздается громкий щелчок затвора камеры.

– Эй! – это произнесла не я, и не Джек.

Он поворачивается в сторону, откуда доносится голос, и мельком я вижу Грейсона, врывающегося в мою спальню. Я пытаюсь подняться, но мои мышцы стали слишком вялыми.

Грейсон выхватывает у Джека телефон и смотрит на экран.

– Что, черт возьми, ты себе позволяешь? – усмехается Джек. – Ты не единственный, кто может ей пользоваться.

Грейсон заносит кулак и ударяет Джека, в то время как я, закрыв глаза, пытаюсь перевернуться на бок, но неудачно скатываюсь с края кровати. Первыми об пол ударяются мои ноги, а следом за ними тело. Я задеваю тумбочку плечом, и моя рука немеет от пронзившей ее острой боли. Комната расплывается перед моими глазами, и мне кажется, что я теряю зрение и слух, будто плывя по волнам.

Спустя несколько секунд мне уже кажется, что я попала в смерч. Мой желудок скручивает в узел, а к горлу подкатывает тошнота. Все, что я слышу – это поток ругательств. Я осознаю, что они исходят от Грейсона, так как, в отличие от Джека, мне знакома его брань.

Но что Джек собирался со мной сделать?

– Давай, – говорит Грейсон, внезапно оказавшись рядом.

Он подхватывает меня под руки и поднимает с пола, а я пытаюсь зацепиться пальцами за его рубашку. Заставляя себя держать глаза открытыми, я замечаю ноги Джека, растянувшегося за моей кроватью, но Грейсон не обращает на него никакого внимания и поднимает меня на руки.

Он несет меня в коридор, и я практически слышу, как работают шестеренки в его мозге, когда он заходит в ванную комнату и ставит меня на пол перед унитазом.

– Прости, – бормочет он, а затем вставляет в мое горло два пальца.

Я задыхаюсь и пытаюсь оттолкнуть его, но все безрезультатно. Едва он надавливает пальцами на мой язык, как мой желудок сжимается, и я наклоняюсь вперед, потому что меня рвет. Я смутно осознаю, что одна из рук Грейсона лежит у меня на спине, а другой он убирает мои волосы подальше от лица.

Когда рвота прекращается, я откидываюсь на бок и закрываю глаза. Моих губ касается пластик, и я осознаю, что Грейсон подносит мне стаканчик с прохладной водой. Я открываю рот и делаю несколько глотков, но затем стаканчик исчезает из поля моего зрения.

– Еще раз, – бормочет Грейсон.

– Нет, – хнычу я.

– Он чем-то накачал тебя, – Грейсон берет меня за подбородок, заставляя посмотреть на него, но я не могу открыть глаза, потому что мои веки стали слишком тяжелыми. – Этот ублюдок пришел сюда и подсыпал тебе наркотик, который используют, когда хотят кого-то изнасиловать на свидании.

После этих слов Грейсону не нужно снова засовывать мне в горло свои пальцы. Одной этой мысли достаточно для того, чтобы вызвать у меня рвоту. Я кашляю и задыхаюсь оттого, что вкус кислоты обжигает мое горло.

Затем Грейсон дает мне еще воды и, снова взяв на руки, несет обратно к кровати.

– Что…

– Ты в безопасности, Ви, – говорит он, стягивая одеяло и укладывая меня в кровать. – Спи. Теперь все хорошо.

Грейсон снимает с меня джинсы и накрывает ноги одеялом, а я сворачиваюсь калачиком, чувствуя боль в каждой частичке моего тела. Кажется, я не могу взять перерыв от какой-либо боли.

Мои мысли путаются, но я все равно слышу, как Грейсон перемещается по моей комнате, а спустя некоторое время наступает тишина и меня начинает мучить вопрос:

«Зачем он вообще сюда пришел?»

Глава 35

Грейсон

Нокс ждет меня на тротуаре; на его голову накинут капюшон, а руки спрятаны в карманах. При моем приближении он поднимает бровь и молча садится на пассажирское сиденье моей машины.

Конечной точкой нашего маршрута служит утес, с которого «Ястребы» прыгали несколько месяцев назад. Недавно я рассматривал этот утес из окна, ужиная с отцом в ресторане с видом на озеро.

– Ты собираешься ввести меня в курс дела? – наконец спрашивает Нокс.

– Джек Майклс.

– А что с ним? – Нокс удивленно поворачивается ко мне.

– Он пытался изнасиловать Вайолет, – отвечаю я, и Нокс снова замолкает.

Я не знаю, собирался ли Джек насиловать ее, но предполагаю, что да. А иначе зачем ему было накачивать ее какой-то дрянью? Зачем идти на такие меры?

– Он сзади, – говорю я, крепче сжимая руль.

Нокс поворачивается, однако окружающая нас тьма слишком густа, чтобы что-либо увидеть. Наш путь лежит по не освещенной уличными фонарями дороге, а кроме того, я связал Джека, привязал к нему несколько шлакоблоков [19] и накрыл брезентом. Он не задохнется, но ему наверняка холодно, потому что февраль выдался не из теплых, а он в одной футболке.

Но сегодня это работает в нашу пользу.

– И что ты задумал?

– Мы заставим его пожалеть о том, что он вообще поступил в Краун-Пойнт, – улыбаюсь я.

– Разве это не будет считаться противоречивыми действиями с твоей стороны?

– Ты о том пресс-релизе? – Я смотрю на Нокса, а затем возвращаюсь к дороге. – Она моя – это не изменилось, все остальное – общественное мнение. А если хочешь знать мое мнение, то интервью всего лишь необходимое зло.

– Ну да.

– Мы оба отрицали нашу связь, – отвечаю я, хотя не уверен, почему я должен объяснять это Ноксу. – В общем, дело не в нас, – говорю я, потому что хочу, чтобы мой друг все понял правильно. – Дело в моем отце и ее матери. Они не должны знать о нашей с Вайолет связи.

– Из-за твоего прошлого? – догадывается Нокс.

– Что-то вроде того.

– Вокруг творится слишком много непонятного дерьма, – вздыхает Нокс. – На самом деле мне наплевать на то, что ты задумал. Главное, чтобы мы выиграли нашу игру на следующей неделе. Я не хочу, чтобы из-за Джеки нас выгнали из команды.

– Я знаю, – киваю я.

– Итак, спрошу еще раз. Что ты задумал? Расскажи мне свой план, Деверо, и не морочь голову. Мы собираемся его напугать? Шантажировать?

Я снова лишь приподнимаю плечи, и остаток пути мы едем в молчании. Нокс все поймет, когда мы доберемся до места.