Хозяйка Шварцвальда - Уна Харт

часов, чтобы прийти в себя. Ее руки, сложенные на коленях, дрожали так, что Ауэрхану пришлось накрыть их своей большой ладонью. Этими же руками он взялся за голову Агаты, которая смотрела на него в испуганном недоумении. Этими же руками он взялся бы и за ее голову, вели так Кристоф Вагнер.

Сам виновник скандала сидел неподвижно, крепко сжав зубы и отвернувшись к окну. Прошел час или больше, прежде чем глаза его стали закрываться, и он, убаюканный качкой, задремал.

– Он простит Агату? – спросила Урсула шепотом, чтобы не разбудить Вагнера.

Ауэрхан вздохнул:

– Зависит от многого. Если она вскоре забеременеет и приедет навестить его счастливой замужней матроной, то нет, ни за что. Но, полагаю, Агата всегда сможет обратиться к Кристофу за помощью, если что-то пойдет не так. Он любит помогать, хотя с виду и не скажешь.

Больше ни разу за время их путешествия они не заговорили об Агате Гвиннер. Казалось, девушки с этим именем никогда не существовало. Они ехали до самого Шварцвальда почти без остановок, с короткими ночевками в трактирах. Обыкновенно Кристоф трепетно подходил к месту ночлега, но теперь выбирал первые попавшиеся забегаловки, лишь бы ему уступали место у камина. Урсула, за годы службы привыкшая к хорошим условиям, предпочитала спать на полу, лишь бы только не ложиться в провонявшую чужим потом кровать, где наверняка блохи воевали с клопами. Наутро все тело болело, и тряска в карете делала только хуже. К счастью, путь от Эльвангена до поместья занял всего три дня.

«Они перевозят меня, как мебель», – с тоской думала Урсула, глядя на то, как один город за окном сменяется другим. Дождь следовал за ними по пятам, словно проклятие, брошенное Агатой. Временами он переходил в град, и тогда казалось, что крупные куски льда вот-вот разобьют стекло и влетят внутрь, калеча им лица.

Один лишь Ауэрхан был неизменно вежлив и предупредителен. На вторую ночь он принес Урсуле невесть где раздобытую перину и чистое одеяло, а еще свежее пиво и кусок мясного пирога. Она впустила его и даже закрыла за ним дверь. Если кто-то станет говорить, что она распутничает, так что с того? Кого теперь это беспокоит?

Ауэрхан поставил раздобытую еду на маленький столик у кровати. Кружка была наполнена до краев, но ему удалось не расплескать ни капли.

Был один вопрос, который Урсула не хотела задавать. Но она должна была узнать ответ.

– Вы вправду не слышали, как Зильберрад насиловал меня? – Она откусила кусок пирога, чтобы горечь этих слов не задержалась во рту. – Можете сказать правду?

Демон тяжело вздохнул и придвинул стул, опустившись на него с идеально ровной спиной, точно проглотил крестовину для пугала.

– Я действительно ничего не слышал.

– Но разве демоны не различают, как мышь скребется в норе? Не чуют, как хозяйка за сотню миль от них сожгла хлеб в печи?

Он мимолетно улыбнулся:

– Вы путаете нас с собаками, моя дорогая.

– Но вы же видите сквозь стены! Вы сумели отыскать иголку внутри меня!

– Это верно. Но, как и люди, мы видим лишь то, на что смотрим. В ту ночь я смотрел не туда. Моя вина.

Она собрала пальцем крошки с тарелки и отправила их в рот. Ей показалось, что они подумали одну мысль одновременно и оба вспомнили о первом искреннем разговоре в церкви отца Лукаса.

– Когда-то я спросил, – произнес Ауэрхан, – чего желает ваше сердце. Вы ответили, что хотели бы шить. Меня всегда восхищала в вас тяга к созиданию. Это то, что недоступно демонам, но чем Господь щедро одарил людей. Чего желает ваше сердце теперь?

Урсула прислушалась к себе. Врать Ауэрхану она не собиралась.

– Мести.

Они закончили ужинать, когда свеча почти догорела. Ауэрхан аккуратно составил на поднос посуду и положил рядом с оловянным подсвечником еще одну свечу, чтобы ей было не слишком темно этой ночью. Урсула сняла чепец и распустила волосы.

– Можете побыть со мной?

Он остановился в дверях.

– Я не хочу оставаться одна. Если господин вас не потеряет…

– Не переживайте на этот счет. Он всегда знает, где меня искать.

* * *

Агата заставила себя встать. Грязь налипла на спину и подол юбки, превратив платье в лохмотья. В таком виде даже в трактир не зайти: примут за попрошайку. Оглушенная, без единой мысли в голове, она добрела до парадных дверей замка и, лишь войдя внутрь, поняла, что у нее там никого не осталось. Немногочисленные слуги суетились в холле, готовясь к возвращению князя-пробста. Они посмотрели на нее с раздраженным удивлением, а она не могла сказать им ни слова.

Шея болела в том месте, где, как она была уверена, надорвалась кожа. Выполняя приказ господина, Ауэрхан наступил своими сапогами на ее ноги, а ладонями крепко обхватил голову и потянул вверх. Тогда она впервые ощутила, какая страшная сила прячется в этих руках. Ауэрхан глядел прямо ей в глаза не моргая. Демон, который был рядом десять лет, который оберегал ее от ночных кошмаров и гнева Кристофа Вагнера, приносил ей рукавицы зимой, чтобы она не мерзла, и давал горькие порошки, когда она хворала, учил ее, каким князьям ада возносить хвалу, чтобы повезло в игре или чтобы уберечься от тяжелых болезней… Теперь он смотрел ей в глаза, пронизывал ее взглядом до глубины души, и она знала, что это конец.

А потом он отбросил ее, и она упала в грязь. В ушах звенело, перед глазами вращались темные круги. Больше всего Агату поразило не то, что Кристоф отдал приказ расправиться с ней, а то, как безропотно подчинился Ауэрхан.

«Она предпочла сгореть, лишь бы больше не видеть тебя…» Значит, Кристоф предлагал Эльзе Гвиннер помощь, а потом так же легко оставил ее умирать. Это было очень похоже на него. Вагнер резвился с людьми, как со щенками. Делай с ними, что хочешь, хоть утопи в омуте – они всего лишь бессловесные игрушки в твоих руках.

Но Агата больше не желала быть игрушкой. Он сохранил ей жизнь, и она воспользуется ею, как сама захочет. Первым делом нужно было привести себя в порядок. Нельзя появляться перед Рудольфом в таком виде. Не нужно его пугать. Ей и так едва удалось убедить его отпустить ее к опекуну в одиночку.

– Фройляйн?

Из-за шума в ушах Агата не сразу поняла, откуда идет звук. Незнакомая девушка тронула ее за запястье. Она была одета, как служанка, на лбу – россыпь крупных вспухших прыщей.

– Пойдемте, я помогу вам обмыться.

Она завела