Незваный гость - Б. П. Уолтер

С Титусом на руках. Смотревшего на моего брата в джакузи. На фото видно, что он спит. А Мэттью ничего не делает. Не пытается его разбудить. Не пытается его спасти, вытащить из воды. Джонни был меньше Мэттью. Наркотики сделали его худым и жилистым. Мэттью ничего не стоило спасти ему жизнь. Но он не стал. У его был шанс, а он оставил его умирать.

– Откуда ты знаешь, что Джонни уже не был мертв? Может, Мэттью просто спас Титуса от утопления в руках передознувшегося трупа?

Это не производит на нее впечатления.

– Потому что, несмотря на кокаин и героин в крови, мой брат умудрился вдохнуть довольно много воды, прежде чем его сердце остановилось. Трупы не пытаются дышать под водой.

Она на мгновение замолкает, словно давая мне время осознать сказанное. Я пользуюсь паузой и задаю ей еще вопрос:

– Почему ты не пошла в полицию? Или не выследила Мэттью там и тогда?

Она вздыхает.

– Потому что умерла мама. В прямом смысле на следующий день после того, как я нашла фото. И это отняло у меня все силы. По крайней мере на время. Но в последующие годы у меня начала развиваться одержимость. Я следила за любыми новостями, которые могла найти о нем, хотя их было немного. Всего лишь его работа и получение степени. Тогда интернет был гораздо меньше. Прежде, чем мы стали выкладывать в сеть каждую мелочь, как люди делают сейчас. Это кажется странным, но я была больше зациклена на ненависти к нему и желании ему смерти, чем на проверке, что с моим племянником все в порядке. Но я знала, что Титус счастлив. Через несколько лет я нашла на сайте школы Итон-сквер фотографию, на которой он играет на тамбурине. Он выглядел счастливым. Одержимость прекратилась, только когда я влюбилась. В парня, с которым дружила много лет. В парня, который и подарил мне камеру. Его звали Кевин. Он настаивал на том, чтобы я отпустила прошлое. Говорил, что одержимость Джонсами нездоровая, хотя никогда не знал, что я увидела на фотографии. Он думал, что я просто ненавижу их из-за влияния, которое Колетт оказала на Джонни, и их снобистского отношения к нему. Он говорил, что поддержит меня, если я захочу участвовать в жизни Титуса, но считал, что мою жгучую ненависть к ним нужно либо устранить, либо отпустить. Так что я ее отпустила. Теоретически. Я как могла продолжала жить, хотя у нас ничего не получилось. Наши интимные отношения как пары казались мне неестественными, поскольку я чуть ли не с семи лет рассматривала его как платонического друга. Мы несколько лет делали вид, что проблемы не существует, пока он не сказал, что хочет от меня детей. Тогда я поняла, что пора заканчивать, так что мы расстались и съехали с квартиры, которую снимали вместе.

Несмотря на то, что в прошедшие годы я снова начала брать заказы на фотосъемку, без доходов Кевина я не могла прожить лишь на них. Поэтому я устроилась работать в садовый центр. И во время работы там, одним ненастным днем я наткнулась на твой профиль в «Инстаграме». Он появился у меня в рекомендациях. Очаровательное фото двух мужчин и мальчика с кексом, который они только что испекли. Я даже не могу описать тебе эффект, который произвела на меня эта фотография. После многих лет подавления этой стороны моей жизни и попыток двигаться дальше снова столкнуться с ней… ну, это как будто кто-то начал меня душить. И с этого момента все как будто схлопнулось.

Мне стало абсолютно ясно, что я должна найти Мэттью и заставить его заплатить за то, что он сделал с моим братом. Полагаю, я была в депрессии, не в здравом уме, но я с искренней радостью приняла эту цель. Я как будто спала на ходу в черно-белой жизни, и вдруг кто-то включил цветное изображение. Это было поразительно. Я так долго желала смерти Мэттью Джонсу, что наконец разрешить себе исполнить желаемое было похоже на один из тех моментов, о которых рассказывают верующие люди – откровение. Поэтому, когда я увидела его лежащим там, увидела, что ты меня опередил, мне показалось самым естественным в мире признаться в преступлении. Потому что именно за этим я пришла. Я не считаю себя христианкой, но сидя там с ножом в руке, ожидая приезда полиции, я была более спокойной и довольной, чем когда-либо. Я чувствовала себя близкой к Богу или тому, что люди называют Богом. У меня нет для этого названия, но можешь называть как хочешь – создатель, вселенная, предназначение. Вероятно, это для тебя слишком непонятно. Но я испытывала именно это.

Я таращусь на нее одновременно в ужасе и под впечатлением. Под впечатлением от описания ощущений, и ее способности сформулировать их, и в ужасе от того, как сильно это напоминает мои собственные. Ощущения, внезапное спокойствие, окутавшее меня после кровопролития, были – она права – переживанием, которому невольно придаешь религиозное значение. Это было божественно, в истинном смысле слова, когда возмездие и правосудие приходят вместе, чтобы исправить нарушенное равновесие в мире. Это было нечто более великое, чем то, с чем сталкивается человеческая повседневная жизнь, а потому требовало подобного языка, чтобы хоть приблизительно описать. Те, кто утверждает, будто в насилии нет красоты, ничего не понимают.

– Ирония в том, – говорит Рейчел через несколько секунд тишины, – Что я планировала сделать это именно так, как сделал ты. Я даже изучала, в какое место втыкать нож – история поисков в интернете очень пригодилась полиции при выдвижении обвинений против меня. Поэтому, обнаружив, что работа уже выполнена, а ты сидишь за столом, должна признать, я испытала нечто вроде благодарности. Благодарности за то, что ты сделал то, что я так долго хотела. Что облегчило мои дальнейшие действия. Я знала, что Титус любит тебя как отца – человека, который был рядом с ним всю жизнь, в отличие от меня. И я должна была сделать что-нибудь, чтобы отомстить за смерть брата. Поэтому я призналась в суде и отправилась сюда, чтобы продлить это ощущение смысла. Это значит, что я могла отплатить Джонни за то, что не разглядела признаки его болезни раньше, не сумела направить его на безопасный путь. За то, что оказалась недостаточно хорошей сестрой, дочерью, тетей. Кто знает, может, после десяти лет здесь я буду чувствовать себя иначе. Но пока что вы с Титусом вольны жить своими жизнями.

Наше время подходит к концу,