Незваный гость - Б. П. Уолтер

в порядке? – Малкольм смотрел на меня, слегка склонив голову набок.

– Извините, – сказала я, осознав, что ненадолго погрузилась в свои мысли, – Я… да… Пиппа, несомненно, имеет успех.

У меня в кармане зазвонил телефон. Он стоял на беззвучном режиме, но вибрация была достаточно громкой, чтобы Малкольм поднял брови. Я выругалась про себя, но Малкольм кивнул на мой телефон:

– Прошу, ответьте. Я никуда не тороплюсь.

Я бросила взгляд на экран. Звонил Трип. У меня екнуло сердце. Трип – двадцативосьмилетний бармен, с которым я встречалась последние девять месяцев. Два месяца назад я поселила его в своем доме в Калораме. Просто было удобнее, чтобы он был под рукой, когда нужен мне, и обычно он с удовольствием скрывался в другой комнате со своим ноутбуком, когда не нужен. Он отчаянно хотел стать сценаристом, выдающим политические триллеры в стиле «Карточного домика», хотя самое близкое его знакомство с этим миром заключалось в подаче выпивки случайному сенатору. Я была готова отклонить звонок, когда заметила несколько сообщений от него. Два слова выделялись на фоне остальных, словно отрываясь от экрана. Рейчел Холден.

– Прошу прощения, я… Мне придется…

– Пожалуйста, идите, – кивнул Малкольм, давая понять, что это не проблема.

Я ответила на звонок.

– Наконец-то, я уже собирался класть трубку, – сказал Трип, слегка волнуясь. – Ты видела мои сообщения? Я подумал, что должен…

– В чем дело? – перебила я. – Расскажи вкратце.

– Ну, это немного странно. Тут для тебя пришла посылка. Она странная, потому что, когда я ее открыл, то увидел…

– Ты открыл посылку, которая адресована мне? – повторила я, от возмущения моментально позабыв, что хотела, чтобы он побыстрее перешел к делу.

– Да, но… ну, я думал, что она для меня, потому что сегодня еще много чего доставили, и…

– Трип, просто скажи мне, что это, – потребовала я с растущим раздражением.

– Это письмо. И компакт-диск.

– Компакт-диск?

– Да, – сказал он немного нервно. – Я его не включал. Но… ну… я прочитал письмо. Оно странное. Я помню, как ты рассказывала мне про Рейчел, которая убила твоего… друга. Ну, судя по тому, что говорится в письме… Блин, это странно. Я думаю, что тебе надо приехать и прочитать самой. Или я могу сфотографировать его и прислать тебе, но, думаю, что ты захочешь и диск, так что…

– Не включай его. Не делай ничего с ним. Просто не трогай.

Я завершила звонок.

Бар и окружающее его фойе гостиницы внезапно показались мне размытыми и переливающимися, как будто поменялась резкость зрения, я словно смотрела через линзу фотокамеры. У меня возникло странное ощущение, как будто мир чуточку сместился и все покатилось не в ту сторону.

Мне надо было принять решение. Я знала, что должна была делать. Я должна была остаться и убедить Малкольма отдать неприличное количество денег, прежде чем уйду. Но в то же время я знала, что сейчас не способна никого очаровать.

Я медленно возвращалась на место, пытаясь решить, что делать. Но оказалось, что в этом не было необходимости. Когда я подошла, Малкольм поднял глаза от телефона и сказал, что ему нужно срочно вернуться на работу и он пришлет свое предложение мне на электронную почту. Он заверил меня, что оно будет солидным. Я поблагодарила его, затем велела водителю везти меня прямо домой, и все это время мой мозг трещал.

Дома Трип сразу же бросился извиняться.

– Я не хочу это слушать, – сказала я, подняв руку, чтобы он замолчал.

Он выглядел робким и пристыженным. Он был в «домашней одежде», а попросту в пижаме, и на мгновение у меня создалось ощущение, словно я его мама, а он – мой сын – подросток, которого отругали за шалость в школе.

Я спросила, где посылка, и он показал на кухонную столешницу из серого мрамора. Я подошла, взяла посылку и попросила его оставить меня одну.

Письмо было на писано на дешевой бумаге формата А4. Мне показалось, что почерк автора обычно не такой аккуратный, но он приложил усилия, чтобы сделать его читабельным. И было кое-что еще. Буквы были написаны с сильным нажимом, отчего с обратной стороны листа остались выпуклости. Было ли это признаком старательности? Может, решительности? Или ярости?

Я быстро пробежалась по письму глазами, потом села в одно из кресел в гостиной и заставила себя прочитать еще раз, спокойно, вчитываясь в каждое слово.

«Дорогая Елена,

Странно писать вам, учитывая, что мы незнакомы как полагается. Думаю, вы могли кивнуть и улыбнуться мне на годовщине ваших родителей. Но это было давно. Когда вы с Мэттью трахались.

Извините, я понимаю, что это довольно грубо, но нет смысла быть вежливыми. Я понимаю, что вы, вероятно, все эти годы ненавидели меня за то, что я убила мужчину, которого вы любили. Или, может быть, вы его не любили. Может, это был просто секс или отвлечение от того, чем еще вы занимали свое время. На самом деле, мне все равно. Но поверьте мне, вам лучше без него.

Странно думать, что мы связаны – теперь больше, чем когда-либо, поскольку ваша дочь и мой племянник собираются пойти к алтарю. Видите ли, проблема в том, что я не уверена, что они подходят друг другу. Они очень молоды. И неужели она действительно хочет выйти замуж за парня, который становится известен своими громкими, распущенными вечеринками на яхтах? Или она ожидает, что он откажется от выпивки, наркотиков и оргий, когда на его пальце окажется обручальное кольцо? Если так, то мне кажется, что ей нужен ваш материнский совет, и как можно быстрее.

Вот почему я пишу. Я недовольна тем, как складывается жизнь моего племянника. И сомневаюсь, что вы довольны тем, что ваша дочь выходит за него. Вот почему я пишу вам сейчас, по прошествии стольких лет. Видите ли, того, о чем вы думаете, на самом деле не было. Это долго объяснять в письме, но я прикладываю диск с записью, которую сделала через несколько месяцев после суда. Это мой разговор с Чарльзом Аллертоном. Как вы увидите, это просто бомба. И я уверена, что вы правильно ею распорядитесь.

С наилучшими пожеланиями,

Рейчел Холден»

После второго прочтения я остановилась на последнем предложении. «Я уверена, что вы правильно ею распорядитесь». Что она имела в виду? Я встала, подошла к музыкальному центру и вставила диск. Я прослушала его, сидя одна в гостиной, пульс частил, а голова кружилась. Закончив, я посидела еще несколько минут, ничего не предпринимая.

Почувствовав, что могу стоять, я пошла в сторону