Города гнева - Влад Бах

принять решение за нее и не пожалею. Никогда не пожалею. Прямо сейчас я спасаю сестру от грядущей войны, которая в первую очередь ударит по Улью. Если бы можно было забрать мать, я без колебаний сделал бы это, но ее слова «Я умру за него» невозможно понять двояко. Она останется на его стороне, что бы ни произошло.

– Ты еще слишком мала и многого не понимаешь, но, когда мы попадем на место, я все тебе объясню, – крепче сжав пальцы сестры, мягко говорю я.

Она высвобождает руки и обхватывает моё лицо ладонями.

– Объясни сейчас, – настаивает она.

– Позже, – отрезаю, поднимаясь. В голосе звучит твёрдость, которой мне самому пока не хватает. – Мне нужно вернуться к команде, а ты закроешь за мной дверь и подопрешь чем-то тяжелым. Ты должна оставаться здесь, что бы ни случилось.

Она кусает губу.

– Но как же… я думала… – растерянно бормочет она и резко осекается, взглянув мне в глаза. – Ты ведь вернешься? – ее голос срывается, в глазах закипают слезы.

– Да, конечно, – уверенно отвечаю я, пытаясь успокоить напуганную сестру. – Просто не выходи, пока я не дам тебе знак, и забаррикадируй дверь, – коснувшись ее волос, я ободряюще улыбаюсь и выпрямляюсь в полный рост. – Клянусь, я покажу тебе настоящий мир. Он существует, Ари… не только на островах. Верь мне, сестренка. Только мне. Слышишь?

– Да, – всхлипнув, она цепляется пальцами в грубую ткань моего защитного костюма, порывисто прижимаясь щекой к груди.

– Поклянись, – требуя я, целуя ее в макушку.

– Клянусь, Эрик.

Она кивает, но только в её взгляде сквозит сомнение. Сердце болезненно сжимается в груди, но я отворачиваюсь и выхожу не оглядываясь.

Катер вздрагивает, преодолевая очередной водяной вал. Я поднимаюсь на палубу и сразу чувствую, что за мной наблюдают. Майор Белова стоит у рубки, насквозь промокшая, волосы прилипли ко лбу, в руке коммуникатор. Я смотрю на неё, вспоминая наш разговор перед отплытием. Тогда я подумал, что отец просто подстраховался, не доверяя мне до конца, и поэтому включил Лену в состав команды. Сейчас, когда мы сменили курс, я осознаю, что она может стать существенной преградой на пути к цели.

– Дай сюда, – вырвав устройство из ее рук, убеждаюсь, что связь нарушена из-за шторма, но облегчения нет.

– Дерби, какого чёрта ты творишь?! – восклицает Белова, перекрикивая грохот волн.

Выбросив коммуникатор за борт, я хватаюсь за перила, чтобы удержать равновесие.

– Верни катер на заданный курс. Немедленно, – требует майор.

– Не могу, – отвечаю ровно.

Она выдыхает сквозь стиснутые зубы.

– Ты правда думаешь, что президент этого не заметит? Ты подвергаешь нас всех риску. Смертельному риску! Отдай мне управление и объясни, что здесь происходит.

Она не просит. Она приказывает. Мне знаком этот тон. Помню его с Полигона, помню его в бою. Белова привыкла к чёткому командованию, к дисциплине. Я спокойно смотрю ей в глаза.

– Лена, я не хочу, чтобы ты пострадала. Просто не мешай и останешься жива.

– Ты мне угрожаешь? – майор ожесточенно усмехается, поднимает подбородок, словно бросая вызов. – После всего, через что я помогла тебе пройти? Да как ты смеешь, Дерби?!

От нее буквально искрит гневом, но за ним – непонимание, боль. Она не привыкла видеть во мне врага. Она еще не понимает, что оказалась в ловушке.

– Ты знаешь, что смена курса – смертный приговор? – в ее голосе звучит металл.

Лена опускает руку на кобуру. Чёткий, выверенный жест. Она не спешит выхватывать оружие – Белова не тот человек, который стреляет без приказа. Но ее пальцы уже на застёжке кобуры, и это говорит больше, чем любые слова.

Она не уверена. Не уверена, кто перед ней. Тот самый Эрик Дерби, которого она знала? Или предатель, которого необходимо остановить? Ее мышцы напряжены, зрачки слегка расширены. Но прежде чем кто-то из нас сделает следующий шаг, катер словно сотрясается под ударами гигантских молотов.

Резкий глухой взрыв. Стальной корпус стонет от напряжения, палуба уходит из-под ног, теряя устойчивость. Я рефлекторно хватаюсь за поручень, Белова пошатывается, но остается на месте. На секунду воцаряется тишина. Только вой ветра и рев обрушивающихся на корму потоков воды.

Я вскидываю голову, бросаю взгляд за борт: на линии горизонта, в клубящейся тьме, пробиваются ослепительные лучи. Прожекторы. Сначала – размытые пятна через водяную пелену. Потом – чёткие, холодные полосы света, разрезающие шторм, ослепляющие, превращающие нас в живые мишени. Из темноты выступает массивный силуэт. Крупный патрульный корабль Корпорации идет на перехват. Чёрный, монолитный, как сама ночь.

Вспышки рвущихся орудий выхватывают из хаоса силуэты людей, мечущихся на фоне бушующей стихии. Ветер треплет одежду, усилившийся ливень превращает палубу в скользкую ловушку. Шторм грохочет над нами, заглушая звуки, но я отчетливо слышу утробный гул моторов, пробирающий до костей. Над палубой разносятся крики. Агенты «Сети», которых я внедрил в команду, появляются с оружием в руках.

– Мы засекли их слишком поздно! – выкрикивает один из них. – Они использовали шторм как прикрытие!

Я смотрю на Белову. Она в полнейшем шоке.

– Что ты творишь, Эрик? – в глухом отчаянии кричит она.

– Выбирай, майор. Ты с нами или нет? – сдержанно отвечаю я, перезаряжая автомат.

Мокрый металл скользит в руках, но я не даю себе привилегии колебаться. Слишком многое поставлено на карту! Дождь остервенело хлещет мне в лицо, льёт сплошной стеной, стекает по волосам. Не обращаю на это ни малейшего внимания. Требовательный взгляд направлен на побледневшую Белову.

Она не успевает ответить. С востока из дождевой завесы выныривает манёвренный десантный катер Полигона. Низкий корпус, скрытый тенью шторма, стремительно прорезает волны, обходя бушующие потоки. Это не тяжёлый корабль – тот был бы слишком заметен и медлителен для такой операции. Плывущий в нашу сторону катер достаточно мал, но быстр, оснащён глушителями сигналов и высокоскоростными двигателями. Он уходит от радаров, лавируя между водяными потоками, используя бурю как естественное укрытие. Судно уверенно идёт на сближение, разрезая волны, прожекторы выхватывают из темноты палубу нашего катера.

Наконец-то! Микаэль здесь. Спустя секунды на борт десантируется небольшая группа бойцов, среди них он сам.

– Подмога на подходе! Держитесь! – кричу бойцам.

Корпорация открывает пулеметный огонь. Наш катер содрогается от новых попаданий, корпус жалобно стонет. Мика движется быстро, скрываясь за укрытиями. Вспышки выстрелов освещают темноту, пули проносятся над головой.

– Нужно действовать быстро, нас зажимают, – Фостер перепрыгивает через обломок переборки, открывая прицельный огонь в сторону патрульного корабля Корпорации. – Уходим, пока они не начали палить в полную силу.

– Я должен забрать Ари! – схватив Фостера за рукав, рычу я.

– Я иду с тобой. Где она?

– Дерби, что происходит? – вопит Белова, увязавшись за нами. За оружие больше не хватается, поняв, что в одиночку ей нас не остановить. – Объясни, черт бы тебя побрал!

За считаные секунды мы добираемся до каюты Ариадны. Под грохот взрыва артиллерии противника вышибаем дверь. У меня холодеет кровь от открывшейся картины. Внутри каюты все перевёрнуто вверх дном. Сестра лежит на полу без сознания. Вокруг груда осколков от разбитого иллюминатора. Ее одежда пропитана кровью, дыхание слабое, кожные покровы бледные.

– Чёрт, дело дрянь, – Микаэль приседает рядом, быстро осматривает рану на животе Ари с торчащим из нее обломком. Трясущими руками я обхватываю лицо сестры, и она внезапно приоткрывает глаза, обратив на меня расфокусированный и пустой взгляд.

Корпус катера опять трещит – патрульный корабль Корпорации снова открывает огонь. Металл скрипит, что-то с глухим звуком ударяется о стену.

– Она должна вернуться, – решительно произносит Микаэль. – Позволь им забрать ее.

– Нет, – яростно рычу я, беспомощно наблюдая, как Ари истекает кровью.

– Если ты заберёшь её с собой, она не выживет. Мы ее просто не довезем. У меня на борту нет медиков, Эрик. Мы не успеем помочь твоей сестре, если попробуем её эвакуировать с нами.

Я сжимаю кулаки, ощущая, как в груди поднимается протест. Но я понимаю, что Микаэль прав. Если я попытаюсь вывезти Ариадну, я просто добью ее собственными руками. Я смотрю на чертов обломок и лужу крови на полу, отчаянно взвешивая