Свет Старлинг - Виолетта Стим

– Значит, она в ярости? – уточнила Деми, чтобы потешить свое самолюбие.

– Еще в какой, – заверила ее Рицци. – Рвет и мечет, того и гляди скоро головы полетят. Кажется, она не сильно довольна своим триумфом. Надеюсь, Дрейк еще жив.

– Уверена, что жив, – закатила глаза Деметра. – Но что, если нам и правда удастся найти обходной путь? С этой сказкой и с этой Мией что-то не так. До этого у нас была одна подозреваемая во всех бедах – Джорджиана. Но если Алана ни в чем не виновата, тогда…

– Тогда, за неимением других подозреваемых, темной лошадкой становится Мия? Мои поздравления, детектив, – насмехаясь, ответила Рицци.

– Рицци, я серьезно. Сейчас передо мной лежит гримуар Антуанетты Вайерд, и мне кажется, эта заметка не единственное, что он скрывает, – проговорила Деметра.

– Окей, поняла тебя, – с явной улыбкой сказала союзница. – Скоро буду.

Завершив вызов, Деми набрала номер Ричарда Хаттона и впервые рассказала ему о творении Томаса Вэлфорда. Ментор внимательно выслушал и ответил, что проверит наличие книги в библиотеке, чтобы ознакомиться с ее содержимым подробнее.

Жалея, что оставила сказку в Вэлфорд-холле, Деметра забрала с уличной скамейки кружку, чтобы налить себе свежего чая. Небо хмурилось все сильнее, и в комнате заметно потемнело.

Только вернувшись к гримуару, она поняла, что Ричард деликатно не стал упоминать о Дрейке. Наверное, он подумал, что его ученица старается занять себя любым делом, лишь бы не думать о нем. Впрочем, так оно и было.

Несколькими страницами ранее Антуанетта писала о том, что ее «милая подруга» связалась с неким французским денди, приехавшим с визитом к своим дальним родственникам в Лондон. Легко было представить, что результатом этой связи стала беременность Стефании, поскольку вскоре «милая подруга» отбыла на долгое время в свое уединенное имение в Гэмпшире.

До начала строительства Хэксбриджа все представители волшебной и магической аристократии жили в своих особняках, замках и поместьях по всей территории Англии, смешавшись с аристократией обычной. Они собирались, как и положено, в столице на время лондонского светского сезона и лишь иногда выбирались на Нью-Авалон. К тому времени слава Эмайн Аблаха как политического центра значительно угасла, и только с появлением железных дорог, а затем и города-на-границе, его население стало увеличиваться. Во многом этому поспособствовал Джозеф Вайерд – отец Антуанетты, являвшийся тогда сильным и уважаемым магистром Верховного Ковена.

Деми уже знала о том, что Стефания оставила своего незаконнорожденного сына «чужим людям» в Лондоне – должно быть, родственникам того самого французского денди, и по просьбе подруги переехала в строящийся Хэксбридж.

И вот тогда, как раз после суаре в Тинвингс-хаусе, наступало то самое время, в которое могло произойти действие сказки. Оно длилось с момента приезда Стефании, наверняка включало в себя историю Людвига и Антуанетты и заканчивалось смертью почти всех действующих лиц.

Напрягая память, Деми даже вспомнила примерный период: с мая 1887 года до сентября 1887 года, когда умерла Стефания, вплоть до тринадцатого августа 1888 года – дня битвы Людвига и Антуанетты на утесе, и дальше.

И если фейри по имени Фани – Стефания – умерла в сентябре, значит, ее сестра Ника – Ионика – должна была «уйти в лес и не вернуться» еще раньше. А Ина – Дельфина Бланшар – умерла только год спустя, и тоже в сентябре, как было указано на ее надгробной надписи.

Значит, привязка событий в сказке к ведьмовским праздникам Колеса года являлась не более чем художественным приемом, в реальности даты были иными. Но как же именно все произошло и почему?

Здесь Деметре позвонил Ричард Хаттон.

– Я ознакомился с этой книгой, хотя найти ее получилось непросто, – начал ментор. – Она лежала в одном из дальних разделов библиотеки и, кажется, никогда и никем не открывалась. Но должен сказать, что сказка… хм… примечательная.

– Вы тоже думаете, что речь в ней идет о реальных событиях? – с радостью отреагировала Деми и второпях поведала ему обо всем, что смогла узнать за эти пару часов. – Только что я размышляла о праздниках Колеса года…

– О, эти праздники в волшебно-магическом сообществе известны еще с самой древности, с тех времен, когда на территории Британских островов проживали разрозненные племена. Нам очень важно чтить эти дни, как дань традициям, – объяснил ментор. – Обычные люди тоже праздновали некоторые из них, хотя и могли придавать им другое значение. И только в середине прошлого века один разозлившийся на Верховный Ковен колдун основал целую новую религию на основе наших традиций и вере в бога-отца и богиню-мать. Этой религии стали поклоняться немаги. Был большой скандал. Но, так или иначе, весь мир тоже узнал о Колесе года.

– Поэтому, когда я познакомилась с Дрейком, он сказал, что вы – виккане, – не к месту вспомнила Деметра и поморщилась, подумав об их расставании. – Неважно. Я хотела поговорить о самой сказке. Мне кажется, в ней много несостыковок и нелогичностей. Как будто кто-то пытался завернуть реальность в сказочную обертку, но не слишком при этом старался. Возможно, он хотел, чтобы над этой сказкой задумались и пожелали выяснить правду. Но… если верить сюжету, Томас Вэлфорд умер раньше, чем закончилась история. Как он мог ее написать?

– Это может быть еще одной загадкой, – согласился с ней Ричард. – Сказку мог написать кто угодно, а затем подписаться именем Томаса, чтобы на это обратили внимание.

– А как суаре маркизы Альфано могло проходить в Тинвингс-хаусе, если в то время особняк принадлежал Бланшарам? – спросила Деметра, разглядывая заметку в гримуаре.

– Какое было название у картины, хранящейся у Шерла Прамниона? «Названые сестры»? – задумался ментор. – Если Дельфина Бланшар и Ионика Альфано дружили так сильно, что считали себя сестрами, то они вполне могли устраивать мероприятия вместе.

– Да, наверняка так и произошло, – кивнула Деми. – А что такое «гейс»?

– Гейс… Ну, это старое кельтское слово. Оно довольно часто упоминается в древних легендах и сагах, – сбивчиво ответил Ричард, словно пытаясь припомнить забытую информацию. – По сути, гейсы – это обещания-запреты. Обычно их накладывали, чтобы уравновесить пользу от получения каких-либо даров. И если человек нарушал свой гейс, то он либо подвергался всеобщему порицанию, либо умирал. Обычно нарушившие гейсы умирали на Самайн.

– Значит… – протянула Деметра, – Ионика обещала никогда не снимать платье, а нарушив запрет, стала всем отвратительной. Дельфина обещала не использовать силы своего амулета-венка во вред и сгорела на костре. Стефания обещала не воровать и погибла. Азурия Старлинг тоже не должна была применять свою печать во зло и потеряла человеческую жизнь на Самайн!