Имидж старой девы - Елена Арсеньева

– Просите – и вам воздастся, толцыте – и отверзется, – сутомленной улыбкой сказала она. – Так, кажется? Можно, конечно, и съездитьтуда… Но что вы хотите увидеть, не объясните ли мне?

Бергер пожал плечами. Он и сам не знал. Наверное,какую-нибудь «шведскую спичку», которая способна натолкнуть его на некий след.Не в расследовании убийства Симанычева – не его это дело, зачем ему вмешиватьсяв работу Татьяны Поярковой! – а в расследовании «дела Кирилла Туманова», еслитак можно выразиться. Отчего-то ему не давала покоя мысль, что загадочнаяистория, приключившаяся с этим невезучим парнем в аэропорту, неминуемо связанасо смертью Симанычева. Слишком много невероятных совпадений и точексоприкосновения. Слишком много прорех. Слишком много странностей в обеихисториях. А главное – задействованы одни и те же персонажи. Так и чудится:посмотри повнимательней – и разглядишь в ночной, сырой тьме парка Кулибина ещенекие фигуры, спрятавшиеся за деревьями…

Например, фигуру Малютина.

А почему нет? Почему, собственно, нет? Вдруг Кирилл и впрямьувидел – или мог увидеть – в ту ночь что-нибудь лишнее? И когда Кича наткнулсяна него потом в аэропорту…

Ну и наткнулся, ну и что? Кирилл-то определенно его неузнал! Чего было бояться? Зачем стараться заткнуть ему рот?

Есть вопросы. На них еще предстоит отвечать. Может быть,Бергер ищет совсем не там, где следовало бы. Но… но, как говорит ТатьянаПояркова, надо же доверять интуиции!

Вышеназванная Татьяна между тем, не дождавшись ответа, пожалаплечами и начала листать лежавший на столе блокнот. Нашла какую-то запись,набрала номер.

– Людмила Васильевна? Добрый день. Следователь Поярковабеспокоит из Нижегородской прокуратуры. Скажите, вы не могли бы сейчасподъехать на Володарского? Да, хотелось бы еще разок на квартиру посмотреть.Тут у наших экспертов возникла одна мысль… Надо бы кое-что проверить. Когда?Через полчаса? Отлично, мы как раз доберемся.

Положила трубку.

– Ну что, эксперты? Поехали?

– Тань, ты добра, как ангел! – пробормотала подруга Бергера.– Только не пойму почему? С чего бы вдруг?

– Все очень просто, – усмехнулась Татьяна. – У тебя жемашина, так?

– Ну… – кивнула Алина, которая и в самом деле была заядлойавтомобилисткой и шагу не ступала пешком, если можно было доехать на еемаленьком, хорошеньком «Пежо».

– А я-то живу практически в соседнем доме с Симанычевым,там, где магазин «Розовый жемчуг»! Теперь понимаешь?

– Да я бы тебя и так подвезла, задаром, – хихикнула Алина. –Но уж теперь обратного хода нет, поехали к этому вашему Симанычеву.

Как давно я не писала под диктовку Мадам… Но вот сегодняпривелось. И, чудилось мне, ни одно из ее писем, даже те, достопамятные, кИпполиту Шарлю, которые некогда заставляли меня проливать слезы, – ни одно изее писем, говорю я, не были столь трогательны и проникновенны, как это,написанное нынче, в день, когда до Мадам дошла весть из Фонтенбло об отреченииимператора от престола и о прибытии его на остров Эльба. Привожу это письмоздесь все, от первой до последней строчки.

«Сир, только теперь я со всей полнотой ощутила, сколько бедпринесло расторжение нашего брака. Я мучаюсь и плачу от бессилия, ведь явсего-навсего ваш друг, который может только сострадать Вам в так неожиданнопостигшем Вас горе.

Я сочувствую Вам не потому, что Вы лишились трона. Пособственному опыту знаю: с этим можно примириться. Но судьба обрушила на Васкуда более страшный удар – предательство и неблагодарность друзей. Ах, как этотяжело! Сир, отчего я не могу перелететь, как птица, и оказаться рядом с Вами,чтобы поддержать Вас и заверить: изгнание может повлиять на отношение к Вамтолько заурядной личности, моя же привязанность к Вам остается не тольконеизменной, но и еще более глубокой и нежной.

Я готова следовать за Вами и посвятить Вам остаток жизни, внедавнем прошлом столь счастливой благодаря Вам. Но одна причина удерживаетменя от этого шага, и она Вам известна. Если же, вопреки здравому смыслу,никто, кроме меня, не захочет разделить с Вами горе и одиночество, ничто неудержит меня и я устремлюсь к своему счастью.

Одно Ваше слово – и я выезжаю.

Жозефина».

Он не позовет. Я знаю его довольно хорошо! Слишком всерьезон относится к тому препятствию, о котором упоминала Мадам. К своему браку! Онвлюблен в австриячку, а она едет в Вену, на родину. Думаю, ее пугает однатолько мысль о необходимости последовать за мужем на остров Эльба.

Господи! Император сослан!

Рассказывают, что в пути чернь вела себя по отношению к немуотвратительно. Когда он въехал в Прованс, чернь встречала его презрительныминасмешками и неистовыми криками. Какая-то старая дура подошла к карете, гдесидел Наполеон, и спросила его, не знает ли он, пойман Бонапарт или нет, ирешили ли его наконец казнить, потому что этому кровожадному чудовищу нет местана земле, а Франции нужен не тиран, а король.

Король им теперь понадобился! А кто отправил на плахуистинного короля, как не чернь, подстрекаемая вот такими же старухами?! Словом,даже по рассказам это было ужасно, что же говорить о реальности?..

Только благородство русского генерала Шувалова, которыйсопровождал венценосного узника, спасло императора от страшной участи – бытьрастерзанным той же толпой, которая еще недавно превозносила его до небес.Шувалов был вынужден даже отдать императору свой плащ, чтобы тот не был узнан…

Не чудовищно ли, что представитель вражеского войскапытается спасти его жизнь, в то время как друг, человек, который обязан емусвоим богатством, почестями…

Не могу писать! С каждым днем все больше ненавижу князяБеневентского. У меня нет причин любить Марию Луизу, но то, что проделал с неюэтот старый, мерзкий интриган…