Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— Сначала Калиг пришёл и сказал — то ли будет, то ли нет. А через два часа Навкет меня разбудил и сказал — точно будет. С утра взял подтверждение у Гора. Металлические дожди… Почему было не выбрать для станции место без таких опасностей⁈

— Они тут везде, — отозвался Гедимин, делая пометки в наручном «календаре». «Пригодится. Может, уловлю закономерность. Местные не ошибаются в прогнозах. У них должна быть какая-то система…»

С экрана подмигнуло напечатанное рядом с числом 25 слово «металл».

…Все три ангара на дне «ободранной» долины были закупорены и обложены металлосборниками. Теперь Гедимин с сомнением смотрел на душевую. Она была открыта нараспашку, внутри шумела вода — аборигены наполняли бочонки и грузили на волокушу. Ещё одна волокуша, со сложенными каркасами шатров, стояла у барака, и её груз понемногу перетаскивали внутрь.

— В бараке всё теснее и теснее, — пожаловался Вепуат, оглядываясь на фундамент разобранного шатра. — Скоро негде будет «трилобита» положить. Я сказал, чтобы придержали мне отсек для их зимовки, а Дасьен и Гварза только фыркают.

— Пора удлинять барак, — отозвался Гедимин, мысленно пристраивая к ангару два десятка ячеек. — Не знаю, на кой им сейчас столько филков. Проку от них никакого.

— От моих зверьков, в общем-то, тоже, — Вепуат шумно вздохнул. — Даже погоду не предсказывают. Раньше перед плохими днями сворачивались, теперь порываются взлететь. Висят под потолком, как дирижабли. Так и оставил их на длинных шлейках.

Гедимин посмотрел на изжелта-зелёное небо, покрытое волнистой рябью. Слабый ветер был холодным, ничто не напоминало о расплавленном металле.

— Видимо, хотят подняться выше грозового фронта, — пробормотал он. — Туда, где выживает всё, что болтается в небе. Не забудь закупорить цех после занятий. Когда я вернусь — понятия не имею.

…Вепуат высыпал на поддон горючую смесь. Она протянулась длинной непрерывной полосой от края до края. Гедимин покосился на ровный штабель опок. Каждая из них была собрана и обвязана шнурком.

— Ты потом забери у них тросы, — попросил Вепуат, проводя раскалённым когтем вдоль маслянистой полосы. — Мало ли, во что они мутируют.

Огонь вспыхнул в ту же секунду, стремительно краснея. Существо с алой гривой выглянуло из костра по плечи.

— Пламя Шакхи да не остынет! Попроси мастера Ут’тарке…

Договорить Вепуат не успел — Сэта размотался на огненные языки и растаял вместе с красным костром, оставив слабо тлеющие искры.

— Опять Аса’ан путает каналы, — ухмыльнулся разведчик, раздувая огонь. — Они помнят, что вечер — их время. Надо было отправлять опоки днём!

Пламя, покраснев, поднялось на полметра. По горячему металлу заскрежетали когти. Вепуат пощёлкал бронированным пальцем в ответ.

— Шакха на связи? Мастер Ут’таркех далеко?

— Да не иссякнет сила Пламени, — Сэта на секунду выглянул из костра и пропал. Огонь вспыхнул вдвое ярче.

— Сейчас соединятся, — ухмыльнулся Вепуат. — Надеюсь, все опоки пролезут!

Гедимин оглянулся на мешки с рудой. «Сегодня — двойная плавка. Посмотрим, как им удастся распараллелить и синхронизировать процессы. Может, рассчитаю наконец скорость их работы и составлю хоть какой-то план.»

…В этот раз ковшей было два. Их изготовили из раковин одного и того же вида, но одна была заметно крупнее и с более длинными шипами. Их ещё и удлинили насадками из чьих-то костей. «Попытка термозащиты,» — думал Гедимин, глядя на литейщиков, застывших в ожидании. «Чем дольше процесс, тем сильнее нагрев. В этот раз будет горячо даже им.»

Четверо Сэта ждали у ковшей, двое — у лёток, ещё четверо — у двух сооружений из крупных костей, напоминающих протяжные станы. Два ряда опок были выставлены на костяные направляющие. Раскалённый воздух, бьющий из-за отодвинутой заслонки и заполняющий литейню, уже нагрел их до сотни градусов. Сэта замерли у костяных рычагов. Долгий процесс подходил к завершению.

— Белая вода! — крикнул Ут’таркех, сам медленно белеющий от жара приоткрытой печи. — Белая вода в устье!

Металл из вскрытой лётки ударил в ковш. Секундой позже вскрыли вторую. Луч сигма-сканера широким пучком накрыл цех, и Гедимин склонился над экраном, чувствуя, как от жажды действия сводит руки. «Тихо. Сиди тихо. Они знают…»

Под скрежет костяных направляющих наполненная опока отъехала в сторону. Тут же под ковш втолкнули вторую. Гедимин, стиснув зубы, смотрел, как плещется не успевший застыть металл. Его двигали предельно плавно, но верхнему слою передавались нестройные колебания. Под резкое шипение литейщика ковш качнулся назад — с третьей опокой замешкались на пару секунд. «Третья есть,» — Гедимин, сузив глаза, впился взглядом в экран. «Четвёртая. Пятая пошла…»

Загустеть рэссена всё-таки не успела. Последние капли выпали из дымящегося ковша так же легко, как первые. Руки литейщиков побелели до локтей, гривы превратились в дрожащее пламя. По краям цеха освобождали направляющие, стаскивая наполненные опоки на каменные полозья. Выкипающий жир уже не шкворчал, только с двух сторон дрожал раскалённый воздух. «Плюс триста семьдесят,» — Гедимин сверился с термометром. Защитное поле уже лежало на его броне, прикрывая легкоплавкий верхний слой. На направляющие выставляли новые опоки, закрепляли рычаги. Внутри печи гудело и скрежетало — отъезжала в сторону перекрывающая плита, жидкий металл выпускали на последнюю ступень каскада. «Доходит,» — Гедимин, забыв об опоках, глядел на металлический поток, заполняющий раскалённую чашу. «Ещё сотня градусов и… Attahanqa!»

— Белая вода в устье!

…Оплавленные щитки маслянисто блестели. Гедимин держал руки на отлёте, а пальцы — широко растопыренными, — сейчас легче лёгкого было «склеить» два фрагмента обшивки или смять их в неровные лепёшки. Сигма-сканеру не было дела до четырёх сотен градусов нагрева — изображение на экране оставалось чётким, хоть и подёрнулось слабой белесой рябью. «Фонили» не опоки и не печь — излучение шло от литейщиков. Гедимин старался на них не глядеть — гуманоидные очертания дрожали и расплывались, то и дело кто-нибудь вырастал на пару метров или покрывался языками пламени. «Смотри лучше на металл,» — он перевёл луч на следующую опоку. «Существа сами разберутся. Так, крупных каверн нет. Неравномерности… верхний слой… газ стравливается…»

Белое свечение потускнело — последнюю заслонку печи закрыли наглухо. Раскалённый воздух