Обретенная любовь - Гайя Алексия

перестать скрывать от нас что бы там ни было. Посмотри, к чему это нас привело, – резко говорит мне он.

Я сверлю глазами пол. Он подразумевает, что Тиг попал в тюрьму из-за меня. Если бы я сразу рассказала про Джейсона, нам бы не пришлось расхлебывать все эти проблемы. Я и так виню себя во всем, что происходит, зачем он добавляет еще сверху?

– Я свяжусь с адвокатом Тига, нужно поставить его в известность о том, что происходит. Дорогая, ты пока свози Елену в магазин, ей нужна новая сим-карта. Этот телефон я пока оставлю у себя, возможно, он нам пригодится в качестве улик против губернатора. Все это зашло слишком далеко. И ему повезло, что я до сих пор не столкнулся с его сынком, а то разбил бы ему лицо. Как только мы освободим Тига, пусть просит у меня все что угодно в качестве благодарности.

– Ну, а я… – начинает Бен.

– Нет. Повторяю еще раз: я не дам тебе свою машину, Бен, даже если ты – лучший друг Тигана, – отрезает папа. – Кто-то хочет что-то добавить?

– Нет, так и будем действовать, – подводит итог мама.

* * *

– Я только что отправила Бену и Салли свой новый номер телефона, – сообщаю я по пути домой.

– Не забудь нам с отцом тоже отправить. И Натали, она тебе уже почти как свекровь после всего, что произошло.

Я тихонько хихикаю. Черт, неужели у меня будет свекровь? Из всех возможных кандидатур Натали идеальна для этой роли. Конечно, если Тиган меня не бросит.

– Да, и вам тоже уже отправила, и Натали.

– Хорошо, что мы купили Тигу новый телефон.

Я посмеиваюсь и затем замолкаю. Да… надеюсь, он скоро выйдет.

– Он обязательно выйдет, дорогая. Все улики против Джейсона…

Мама вдруг осекается и сглатывает. Я знаю, о чем она подумала: ее съедают муки совести.

– Вы не виноваты… – шепчу я.

– Нет, виноваты. Мы ничего не замечали и… Боже мой, он же был у нас на День благодарения, и я уверена, что Тиг…

– Нет, он ничего не знал. Я ничего ему не рассказывала, потому что не хотела, чтобы все закончилось тюрьмой. Но мой план потерпел крах, и в итоге все сложилось еще хуже, чем я предполагала.

– Елена, я понимаю каждый твой поступок в этой истории. Не думай, что я или твой отец в чем-либо тебя виним. Он злится на себя самого. Ты же сама знаешь, когда у него стресс, он ведет себя как полный идиот.

– Эй, мам, не ругайся!

Она смеется, мы поворачиваем на нашу улицу. Она ставит машину сразу в гараж и, перед тем как выйти, поворачивается ко мне.

– Мы должны рассмотреть все детали, чтобы доказать невиновность Тига, понимаешь? Поэтому подумай хорошенько и расскажи все, что может пригодиться адвокату.

– Да, мам, я поняла.

Глава 43

Тиг

Викинг целых тридцать минут мучил нас чертовой техникой безопасности. Если бы я был в состоянии говорить громко и четко, я бы сказал ему, что, хоть мы и находимся в самой охраняемой тюрьме страны, здесь вообще никто не может быть в безопасности. Ни он, ни охранники, ни тем более заключенные. Мы все рискуем своей жизнью в каждом коридоре и у каждой двери. Один из таких типов, рискующих своей жизнью, сидит сейчас прямо напротив меня. Он смотрит на меня, поигрывая молотком.

Мы должны сколотить деревянные ящики. Охранники будут складировать в них свою почту. С каждой секундой мне все сильнее хочется запустить голову Антона в стену, чтобы от кровотечения ему стало сложно скалиться.

Я вбиваю в доску очередной гвоздь. Хватит на него пялиться, парень, лучше пораскинь мозгами!

– Давайте шустрее, шесть ящиков – один жетон! – сообщает Викинг.

Я уже сколотил один. Это несложно, но такое занятие мне не по душе: я не люблю работать руками. Разве что рисовать или избивать всяких гадов.

– Горский! Ты чем занят?

Антон поднимает голову. Горский? Русский? Я никогда не интересовался его фамилией. Все эти годы он был для меня просто Антоном, чокнутым надзирателем, который точит на меня зуб. Теперь я наконец-то все понял. Антон Горский. Ему, наверное, в детстве сильно попадало с такой-то фамилией, может, он именно поэтому такой подонок. Впрочем, вряд ли можно чем-то объяснить такую гнусность его натуры. Он сумасшедший, просто пока не знает об этом, но он мне еще заплатит за то, что взял письмо моей львицы.

Обстановка в комнате спокойнее, чем я ожидал. Викинг рассказывает о своей жизни, а остальные подтрунивают над ним, но не злобно, а даже по-дружески. Я не вслушиваюсь в их разговор. Пока Антон сидит напротив меня, сложно расслабиться и следить за повествованием. Я просто иду к своей цели: ящики, жетон, сигареты.

Я собрал уже пять ящиков, а до конца смены осталось всего семнадцать минут. Черта с два я упущу возможность заполучить сигареты из-за того, что не успею доделать всего один ящик! Я ускоряюсь, хватаю доски из ведра и бросаю на верстак. Антон почти ничего не сделал: перед ним стоит один готовый ящик и куча начатых, но незаконченных. Ты действительно тупица, как я и думал. Не может даже пять досок гвоздями прибить…

– Здорово работать вместе, правда, Доу? – бросает мне он.

Я ни с кем не «работаю», осел, а тем более с тобой! Эта фраза застревает у меня в горле, так что я стараюсь не обращать на него внимания, сбивая первые две доски.

– Пятнадцать минут! – кричит Викинг.

Краем глаза я замечаю, как Антон опять начинает вертеть в руках свой молоток, пристально глядя на меня. Вот чертов псих! Я прибиваю третью доску. Проклятье, попал по пальцу, как же больно.

– Дыши, парень. Это ничто по сравнению с тем, что я собираюсь с тобой сделать…

Да закрой уже свой рот!

Я возвращаюсь к работе, пуская в ход поврежденный указательный палец. Это чертовски больно! Хотя знавал я боль и посильнее. Привык уже что ли? К черту это все.

– Твои дурацкие письма не выдержали встречи с огнем. Так жаль, твоя курочка столько сальностей там написала. М-м-м… Мне понравилось, – добавляет он.

Елена бы никогда не написала ничего подобного, мудак!

Я даже голову не поднимаю. Как частенько любила повторять Солис, лучшее нападение – это игнорирование. Или что-то подобное. Может, лучшая защита – это нападение? Черт, я уже не помню.

Проходят минуты, и мой последний ящик готов. Надо только покрыть лаком – и все: у меня будет жетон на сигареты.

Я не глядя размазываю лак, и Викинг кричит, что