Приятный кошмар - Трейси Вульф

виску, скользят медленно, нежно, осторожно. Он осыпает поцелуями изгиб моей скулы, линию моей челюсти, чувствительное местечко за моим ухом.

И вот так, просто, он полностью завладевает мной. Той мною, которая любит, и той, которая готова сражаться. Пай-девочкой и бунтаркой. Скептиком и женщиной, которой так отчаянно хочется верить, что она стоит под дождем и умоляет парня позволить ей помочь ему нести его ношу.

Мои руки обнимают его, обнимают сами собой.

Мои пальцы вцепляются в мокрую шершавую ткань его толстовки.

Мое тело растворяется в его теле, и я прижимаю его к себе так крепко, как только могу. Так крепко, что, возможно, мне удастся удержать его от того, чтобы он не сломался… если он мне это позволит.

В небе вспыхивает молния, но я все равно продолжаю обнимать его.

Землю сотрясает гром, но я все равно продолжаю обнимать его.

С неба льет дождь, льет, как взбесившийся водопад, но я все равно продолжаю обнимать его.

И не могу отделаться от мысли, что мне хочется обнимать его так целую вечность.

Но затем он отпускает меня. И отстраняется. Делает несколько шагов назад и говорит мне:

– Я не могу, – голосом, сиплым от скорби.

– Не можешь что? – шепчу я, хотя уже знаю, что он собирается сказать.

– Я не могу сказать тебе, что происходит. И не могу быть с тобой – так как ты того хочешь, не могу сделать так, чтобы мы были вместе. Это небезопасно.

– Ты не можешь этого знать.

– Я точно это знаю, – отвечает он с такой убежденностью, что у него горят глаза. – Я знал это три года назад, когда поцеловал тебя. И знал сегодня днем, в лесу. Но я просто не мог удержаться. Три года назад я все испортил. И не могу допустить, чтобы это произошло опять.

От его слов мое сердце опять начинает колотиться, притом самым скверным образом, когда я думаю обо всем том, что случилось три года назад. Когда я думаю о Каролине.

– Что именно ты испортил, Джуд?

Но он только качает головой, спустившись с крыльца под дождь.

– Ты должна отдать мне этот гобелен, Клементина.

Я качаю головой, чувствуя, как его слова о том, что произошло в девятом классе, продолжают отдаваться во мне. Он говорит только о нас? Или о чем-то более зловещем?

Но прежде чем я успеваю его об этом спросить, он досадливо запускает руку в свои мокрые от дождя волосы и рычит:

– Я не хочу с тобой бороться, не хочу ссориться, Клементина.

– Ты никогда не хочешь бороться, – говорю я, выйдя под дождь. – В этом-то и проблема, Джуд. Я надеюсь, что когда-нибудь ты найдешь что-то или кого-то, за что или за кого стоит бороться. Возможно, если тебе повезет, этим кем-то станешь ты сам.

С этими словами я поворачиваюсь и иду прочь, с каждым шагом молясь о том, чтобы он последовал за мной. Чтобы хотя бы на этот раз он поборолся за меня и за нас.

Глава 48

Не появляйся там призраком

Но он этого не делает, и все мои худшие опасения сбываются в одно мгновение. Я боролась так отчаянно, как только могла. Я разъяла себя на части, я выложила про себя все – и ничто из этого не имело значения.

Я по-прежнему иду домой сквозь проливной дождь… одна.

Только теперь это еще хуже – намного, намного хуже, – чем было прежде. Потому что я не могу отделаться от мысли о том, что Джуд сказал насчет того, что три года назад он все испортил. От мысли о том, что он говорил не только о нас двоих, а о чем-то намного, намного большем. Возможно, каким-то образом он также говорил о том, что случилось с Каролиной.

Я всегда считала очень странным, что тот вечер, когда Джуд поцеловал меня, тот вечер, когда я легла спать, думая, что в кои-то веки все в моем мире в порядке, оказался также тем временем, когда все рухнуло, провалилось в тартарары.

На следующее утро я проснулась, ощущая себя счастливой как никогда – и узнала, что Каролину отправили в тюрьму.

Из-за этого между мной и моей матерью произошла самая ужасная ссора в моей жизни, и мы обе наговорили друг другу вещи, которые никогда не сможем взять обратно. И я до сих пор не уверена, что хочу взять их обратно.

Затем я обратилась за утешением к Джуду, но он отверг меня, просто полностью вычеркнул меня из своей жизни, как будто нашего поцелуя – и семи лет нашей дружбы – никогда не было.

И вот он делает это опять… и говорит мне, что все это взаимосвязано.

А вдруг он прав? Вдруг наш поцелуй и исчезновение Каролины как-то связаны? Раве дело не в том, что мой получивший психологическую травму четырнадцатилетний мозг просто почему-то связал эти две вещи вместе? А может быть, дело в том, что мой семнадцатилетний переживший психологическую травму мозг просто делает это опять.

Это был чертовски тяжелый день. Я потеряла Серину, и во многих отношениях чувство у меня сейчас такое, будто я потеряла и Джуда, потеряла опять.

В эту минуту я действительно не могу понять, что реально, а что есть всего лишь плод моего измученного воображения. Я знаю одно – я постараюсь найти ответ на этот вопрос. Сколько бы Джуд ни сбивал меня с толку, напуская туман, и сколько бы моя мать ни лгала, я дознаюсь до правды. Обо всем.

Но… не сегодня. Сегодня вечером я устала, разбита и полна уныния. Полна ужасного уныния. Так что я просто приму душ, лягу в кровать и попытаюсь проспать те несколько часов, которые остаются до нашей эвакуации.

При обычных обстоятельствах я бы радовалась этой эвакуации – нет, разумеется, не шторму, а возможности наконец-то, наконец-то убраться с этого проклятого острова. Но после гибели Серины и всех этих новых вопросов, вдруг вставших передо мной, настоящий момент начинает казаться мне самым худшим временем для этих перемен. Как я вообще смогу получить ответы на эти вопросы, если мы окажемся заперты на складе непонятно где?

Впрочем, это же Школа Колдер. И, когда тебе кажется, что дело обстоит хуже некуда, просто смотри в оба. Потому что все всегда может стать еще хуже.

Ветер начинает дуть еще сильнее, воя и кружа вокруг меня, словно дикий зверь, но я только еще больше наклоняюсь вперед и продолжаю идти. Я была так