Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

– О, так мы про змеиный яд заговорили! Не нужно из меня дурака делать! Кто из вас посмеет сказать, что смерть отца не имеет к вам отношения? Ты, вы, вы оба – кто посмеет доказать свою невиновность? – Юйвэнь Сюн в порыве злобы выхватил из-за пояса драгоценный меч и принялся направлять его поочередно то на Цуй Жусу, то на Хэ Циньху, требуя ответа.

Музыканты в поминальном зале тут же пришли в смятение и бросились в разные стороны. Из толпы грациозно выступила Ли Чжэньмэй, одетая в траурное платье. Она протянула руку и удержала ладонью острие меча. На коже проступила кровь и капнула на землю. Юйвэнь Сюн оцепенел, не понимая, зачем вторая матушка так поступила.

– Сюн, пришедшие в наш дом – это гости. Ныне не время для возмездия за величайшее преступление! Месть благородного мужа может наступить и через десять лет, даже тогда не будет поздно! Согласен?

Юйвэнь Сюну осталось только опустить меч. Цуй Жусу подошел к Ли Чжэньмэй и почтительно поклонился ей:

– Благодарю вас, госпожа. Молодой господин Юйвэнь скорбит от потери отца. Его желание отомстить, грубые речи и неподобающие поступки легко можно понять.

Ли Чжэньмэй опустила пораненную руку, ее взгляд наполнился скорбью.

– Так и есть! Кровная вражда, неприязнь между странами – что из этого не сводит людей с ума?

На лице Цуй Жусу заиграли желваки, он резко повернулся кругом и, не произнеся ни слова, стремительно ушел! Юйвэнь Сюн-то думал, что этот старый лис умеет держать себя в руках, а тот возьми и выйди из себя. Усмехнувшись про себя, он обернулся к Ли Чжэньмэй, переживая о ней.

– Вторая матушка, надеюсь, рана не глубокая?

– Неглубокая, просто кожу порезала, и только. Кай, собери музыкантов, пускай снова начнут играть, а сам иди принимать гостей, – велела Ли Чжэньмэй и ушла на задний двор.

Оглядев пустой погребальный зал, Юйвэнь Сюн опустился на колени перед гробом отца и высоко поднял обеими руками свой драгоценный меч. В глубине души он принес клятву – стать достойным преемником отца, Бога войны.

Когда похороны отца остались позади, Юйвэнь Сюн начал обдумывать другие важные вопросы – отныне главой поместья Юйвэнь будет он.

– Матушка, решением всяких мелких дел заведует вторая матушка? – В сумерках он пришел в покои матери.

– Поскольку у твоей второй матушки это получается хорошо, то пусть все останется как прежде.

Пол в покоях Цуй Юйфан был покрыт ковром, расшитым символами инь и ян, а также восьмью триграммами, вдоль линий которых она каждый день расхаживала босиком. По всем стенам комнаты были расставлены статуэтки Будды и развешаны портреты небожителей. На столе, в котелке с четырьмя ножками, хранились подношения, рядом лежали древесные грибы и стояли разноцветные вазы в виде тыкв-горлянок из разных материалов. Наполненные сухофруктами керамические блюдечки источали сладкий аромат.

– Матушка, вы никогда не обдумывали самое главное событие в моей жизни?

Юйвэнь Сюн в негодовании плюхнулся на ковер. Он был намерен обсудить с матерью свою женитьбу. Согласно традициям ханьцев после смерти отца необходимо три года соблюдать траур и только затем можно договариваться о браке. Однако род Юйвэнь не ханьский, так что ему не было необходимости соблюдать это правило.

– Ты хочешь жениться? – Цуй Юйфан вдруг остановилась, достала из вазы на столе красную пилюлю, запрокинув голову, проглотила ее и, повернувшись, задала ему вопрос.

– Матушка мудра. – Юйвэнь Сюн улыбнулся впервые за несколько дней.

– Ты не говорил, а я и забыла. Твоя вторая матушка передала мне, что в нашу семью сватались. Это дочь главы Чжэньчуаня, она красива, как цветок, хороша в боевых искусствах и …

– Не о ней речь, матушка! – не дав Цуй Юйфан договорить, Юйвэнь Сюн грубо прервал ее, сгорая от нетерпения.

– Так ты влюбился? Ах ты негодник! Целыми днями только и знаешь, что с пикой и палкой упражняться, совсем не учишься, неужто это какая-то певичка или продажная девушка из публичного дома? – ошарашенная его бесцеремонным поведением, Цуй Юйфан не сдержалась и отругала его.

– Матушка, вы ко мне несправедливы. Как бы то ни было, сейчас ваш сын – Бог войны, как же я могу взять в жены легкомысленную и распущенную женщину? Та, о которой я мечтаю, происходит из знатного рода, о ее незаурядной внешности и говорить не стоит, а к тому же она прекрасно играет на пипа. Я сам слышал ее игру, невероятно трогательно! – Вспомнив об удивительном таланте Мужун Цзялянь, Юйвэнь Сюн смутился и оробел.

– Ты точь-в-точь твой отец – внешностью чуть краше обезьяны, зато от девушек отбоя нет. Я полагаю, ты уже обманом завладел этой девушкой? – Лицо Цуй Юйфан тоже озарилось редкой улыбкой.

Мать и сын были одни, никто посторонний не мог помешать их открытой беседе.

– Такая хорошая девушка, а знаешь ли ты, не замужем ли она уже? Не то построишь воздушные замки и уйдешь не солоно хлебавши!

Цуй Юйфан ловко схватила блюдечко, наполненное сушеными грецкими орехами, и поставила его между собой и сыном. Юйвэнь Сюн поспешно схватил две штуки, с силой стукнул ими друг о друга, открыл и, достав ядра, передал их матушке. Ее рукам недоставало сил, но она, как назло, любила эти орехи.

– Я… Мы уже дали друг другу обещание. У нее тяжелая судьба: отец и мать умерли, она сама сейчас живет у старшей сестры. – Движения Юйвэнь Сюна были стремительны. Хрум, хрум – каждое сжатие кулака сопровождалось непрерывным хрустом, перед ним уже выросла горка пустых скорлупок.

– Сюн, да ты меня просто балуешь! Послушав тебя, я и впрямь вижу, что эта девушка заслуживает сострадания. И тем не менее с этим делом стоит повременить, поговорим об этом снова не ранее чем через три месяца. Хотя наш род Юйвэнь не ханьский и нам нет нужды соблюдать обычай трехлетнего траура, но мы все-таки благородная столичная семья, а потому не можем своевольничать и устраивать скандалы на пересуд толпы. Сейчас первым делом нужно другим озаботиться – необходимо отправиться на прием к государю и получить пожалованный им за ратные подвиги титул Бога войны. – Цуй Юйфан, тщательно пережевывая ядра грецких орехов, спланировала дальнейшие действия сына.

– Я сын своего отца, разумеется, я наследую титул Бога войны! К чему лишняя болтовня? – Юйвэнь Сюн не понимал осторожности матери.

– Сынок, да ты действительно наивен! Неужто ты правда думаешь, что слава, могущество и богатство легко достаются? – Цуй Юйфан покачала головой, ее серебристые волосы были украшены лишь одним искуственным белым цветком.