Падение Башни Искушения - Аньинь Ду

и уже много лет никак не соприкасались с внешним миром. И тут как гром среди ясного неба явились эти жуткие люди в черном, выпустили в их дом десятки тысяч стрел, желая уничтожить мать и дочь. К счастью, матушка уже успела уйти на охоту, а сама Цин Няоло, хоть и раненая, успела вскочить в седло и умчаться, спасая свою жизнь.

– Некоторым людям зачастую не нужна причина, чтобы желать чьей-то смерти.

Матушка помогла ей лечь, извлекла глубоко засевшую в плоти стрелу, посыпала рану останавливающим кровь порошком и перевязала ее. Затем она склонилась над пострадавшей лошадью и принялась обрабатывать ее раны.

– Матушка, у нас теперь нет дома, как же нам быть? – Цин Няоло беспокойно вгляделась в глубокое ущелье.

От водного потока, вившегося по дну белой шелковой лентой, поднимались клубы густого тумана. Над самым обрывом пышно цвели орхидеи и прелестные гиацинты, ослеплявшие своей красотой. Эти чудесные цветы могли вырасти только в чертогах небожителей.

– Там, где есть люди, мы всегда найдем свой дом. – Лицо матушки было спокойно. Она подняла руку и указала на склон на противоположной стороне ущелья – он был безлюден и покрыт масличными соснами.

– Что? Как же туда попасть? – Взглянув в мрачную темно-зеленую бездну, Цин Няоло от страха втянула голову в плечи.

– Не забывай, твоя матушка владеет магией превращений. – Матушка горделиво взмахнула рукавами, и зеленые змеи вернулись на свое место, превратясь в листву на вековом дереве.

– Матушка, помоги мне! – Цин Няоло потянула ее за рукав, нежно умоляя.

– Нет, я могла лишь спасти тебе жизнь. В некоторых делах выбор за тебя уже сделан судьбой. Однако это вовсе не значит, что ее решения хуже тех, что ты могла принять самостоятельно, даже если на первый взгляд кажется, что ты бы никогда сама так не поступила. – В этот раз матушка не протянула ей руку помощи, а, взяв за повод раненую лошадь, вознамерилась в одиночку спуститься с горы.

– Матушка, как вы можете бросить своего ребенка одного? Как можете пренебрегать чувствами между матерью и дочерью? – сокрушенно закричала Цин Няоло, взвыв от горя.

– Жизнь человека полна одиночества, ты должна самостоятельно столкнуться с ним. Человек только тогда обретает бесстрашие подняться с колен и ринуться вперед, когда у него совершенно ничего не осталось и все идет не так. – Матушка осталась равнодушной, звук ее голоса и очертания силуэта вдруг исчезли.

– Матушка! – преисполненная обидой и негодованием, Цин Няоло ударила себя в грудь и затопала ногами.

Тут она очнулась ото сна. На полу уже лежали солнечные лучи. На низкой скамеечке у кровати стоял кувшин, испускавший горячий пар, – этот сосуд использовался, чтобы сдерживать наступление осенней сухости. У изголовья постели на столике стояла белая хризантема, ее тонкие и длинные лепестки беспорядочно свисали вниз, словно занавес из бус, и источали легкое благоухание.

– Госпожа Цин, наставник Во Фоцзы уже давно ожидает вас снаружи, – с поклоном доложила Цинну, поднеся медный таз и белое влажное полотенце.

– Ай-яй-яй, дело плохо! Я же должна встретиться с его величеством, а тут снова этот сон, как некстати! А вдруг это предостережение мне? – Взяв полотенце, Цин Няоло принялась протирать лицо и руки.

Она выглядела болезненно и изнуренно. Из-за увиденного во сне у нее душа была не на месте, трепетала в предчувствии беды.

– Спросите наставника, может, у него есть ответ. – Цинну помогла ей переодеться в новое осеннее платье.

Новый наряд Цин Няоло был из розовой парчи и вручную расшит оранжево-желтыми цветами кампсиса. Он символизировал чудную ночь возлюбленных, наступающую после долгожданного свидания.

– Работа служанок из Ведомства придворного гардероба становится все лучше и лучше! Госпожа Цин, это новое платье и впрямь прелестно, да к тому же подчеркивает ваши чувства к государю, – крутясь вокруг госпожи, лебезила Цинну.

Поддерживая Цин Няоло, она усадила ее перед зеркалом. Затем служанка открыла ларец с украшениями и, вынув оттуда гребень из зеленого нефрита, жемчужные подвески и ожерелье с драгоценными камнями, принялась наводить красоту на голове госпожи.

– Нельзя ли побыстрее? Обязательно используй шпильку с серебряной подвеской в виде четырех бабочек и золотую шпильку с ажурными хризантемами, которые мне его величество подарил. И не забудь про гребень из рога носорога, – Цин Няоло поторапливала Цинну.

Она хотела облачиться во все подарки его величества в надежде, что это всколыхнет его старые чувства и он простит ее.

– Госпожа Цин, неужели вы забыли о сегодняшнем уговоре? Мы собирались вместе пойти во Дворец Благополучия, признать свою ошибку и просить его величество о милосердии и прощении, чтобы я мог с облегчением завершить все дела и вернуться на родину, – не обращая внимания на различия в статусе, Во Фоцзы ворвался в покои. Свободное даосское платье развевалось от его широкого шага.

– К чему ты снова с трепещущим сердцем заговорил о повинной? Хоть мы и собрались «признать ошибку и просить прощения», но ведь нельзя же и впрямь явиться перед светлыми очами императора с таким лицом. Разве не будет это только еще большим оскорблением государя? – резко бросила Цин Няоло, глядя на отражение Во Фоцзы в зеркале и сохраняя полное хладнокровие.

– Госпожа, откуда у вас настроение наряжаться? У меня уже терпения не хватает ждать, позвольте мне первому пойти. Увидимся перед Дворцом Благополучия. – Во Фоцзы покачал головой и хотел развернуться, чтобы уйти.

Он совсем не обратил внимания на отражение Цин Няоло в зеркале. Ее прекрасное лицо выглядело действительно измученным, ему просто необходимо было добавить красок.

– Я еще не встречала таких болванов, которым так не терпится на тот свет! – злобно выругалась Цин Няоло.

– Погодите, госпожа Цин, что же вы говорите? Может, и впрямь получится мне посидеть несколько дней в камере, поесть казенной пищи, да на этом все и закончится? – Широко раскрыв темно-синие бездонные глаза, он развернулся и подошел к ней с нерешительным, но серьезным видом.

– Я это наобум сказала, а ты и повелся, как дурак. Его величество принял твое чудодейственное снадобье, так что, разумеется, сложил о тебе хорошее мнение. Он не станет мучить тебя и просто закроет глаза на это.

Цин Няоло нанесла на брови порошок из извести и индиго, покрыла лицо свинцовыми белилами и втерла в щеки румяна. Весь ее облик наполнился живостью и свежими красками, отчего она сразу преобразилась. Она едва заметно вздохнула, вспомнив хитрого и ловкого торговца лошадьми, которого когда-то знала. Тогда он был веселым и вызывал интерес, а сейчас перед ней стоял дурень, помешавшийся на даосском самосовершенствовании. На путь религии все-таки нельзя вставать необдуманно, не то