12 новых историй о настоящей любви - Джон Сковрон

имею право чувствовать, то, что чувствую, – говорю я, с трудом удерживая флакончик в трясущихся руках.

Пьер хмурится и поправляет очки на переносице.

– Я и не говорил, что не имеешь, но не обязательно грубить моей сестре. Ты не единственная, кого расстраивает их переезд. И ты перегибаешь палку. Они же не умирают.

Тут я начинаю трястись уже всем телом. Мне удается закрыть флакончик и убрать его в шкаф, но когда он замечает мое состояние и начинает что-то говорить, коснувшись моего плеча, я во второй раз за вечер молча проскальзываю мимо него к выходу. Каким-то чудом мне удается выйти из ванной, не послав Пьера куда подальше.

В доме к тому моменту собралась целая толпа, которая ела, танцевала, хохотала и болтала с шумом, официально подтверждающим, что это полноценная вечеринка. Я узнала нескольких друзей Одри и Джиллиан, которых видела на демонстрациях, и пару человек из баптистской церкви, куда ходят тетя Фарра и дядя Говард и где я тоже бывала на службе. Но большинство людей мне незнакомы. Я вспоминаю замечание Пьера насчет того, что эта вечеринка не только для моей семьи, и морщусь.

Подоспел мой отец, что должно бы меня успокоить, но нет. С ним его новая девушка Бев, секретарша из Школы искусств Чикагского института, где он работает профессором истории искусства. Про Бев мне сложно что-то сказать. Она вроде бы милая, но я не понимаю, что отцу в ней нравится. Она спокойная? Предсказуемая? Сдержанная? У моей мамы ни одного из этих качеств не было, и мне никогда не приходило в голову, что они ей нужны.

Папа стоит у проигрывателя и машет мне рукой, подзывая, и я иду к ним, проталкиваясь мимо гостей с бокалами и запотевшими бутылками ледяного пива. Я прохожу мимо Джиллиан, которая стоит у большого окна рядом с диваном и разговаривает с кем-то мне незнакомым. Джиллиан в принципе энергичная, но такой оживленной я ее никогда не видела: активно жестикулирует, подчеркивая каждое слово в предложении, строит гримасы, которые вряд ли должны были быть такими комичными. Я смотрю на ее руки и, конечно, вижу в них синий стаканчик.

– Как прошел ваш ужин? – спрашиваю я из вежливости.

Они и меня звали с собой, но я отказалась, сказав, что пообещала тете и дяде прийти пораньше и помочь. Так оно и было, но к моему приходу они уже покончили с уборкой, развесили в гостиной гирлянду с надписью «До свиданья и удачи!» и накрыли на стол, так что я просто жевала крендельки и давала тете советы по поводу ее наряда. Но отцу это знать не обязательно, потому что торчать без дела в ожидании вечеринки в честь отъезда моего самого любимого человека на земле все равно лучше, чем сидеть в ресторане с ним и с его девушкой.

– О, мы были в отличном новом рыбном ресторане в Ривер-Норт, – восклицает Бев с таким восторгом, какого на моей памяти у нее еще ничего не вызывало. – Мидии были просто превосходны!

– Зря ты с нами не пошла, Рашида. – Отец наклоняется ко мне и целует меня в макушку. – Одни из лучших устриц в моей жизни.

– У меня аллергия на морепродукты, – напоминаю я. – Так что может и хорошо, что я с вами не пошла.

– Конечно, я помню, – быстро говорит он, поглаживая бороду. Свою профессорскую бороду, как ее называла мама. После ее смерти среди черных волосков появились серебристые. – Мы выбрали это место только после того, как ты отказалась.

Я этому не верю. Отец в принципе рассеянный, но в последнее время стал еще более забывчивым во всем, что касается меня. Через год я уеду в колледж, и иногда я думаю, не будет ли он счастливее вдали от меня.

– Как твои дела, Рашида? – спрашивает Бев, заправляя за ухо прядь светло-каштановых волос. – Уже начала думать, в какой колледж пойдешь?

Она кажется более нервной, чем обычно. Я замечаю, как она три раза беспокойно оглядывает комнату, и наконец понимаю – после того, как она заметно расслабляется, углядев среди гостей светловолосого парня, – что ей некомфортно быть тут одной из немногих белых. Интересно, когда она куда-нибудь ходит с отцом, она замечает, что он один из немногих чернокожих? Приходит ей в голову, что и ему может быть некомфортно?

– Думаю, да, – говорю я, едва удержавшись, чтобы не пожать плечами. Как я могу не думать об этом, если мой отец – профессор? Он не подталкивает меня к какой-то конкретной области, но часто поднимает эту тему, спрашивает, составила ли я списки главных и запасных вариантов. Его устроит любая специальность, главное, чтобы колледж оказался за пределами Чикаго. Мне кажется, мое присутствие слишком сильно напоминает ему о маме.

– Есть идеи по поводу специальности? – продолжает Бев. Она явно не понимает, что я не хочу с ней об этом сейчас говорить. Или вообще когда-нибудь.

– Пока не знаю, – отвечаю я. – Может, лингвистика. Или социология.

Или растениеводство, если уж быть честной. Весной и летом недели не проходило, чтобы мы с мамой не выбрались на задний двор с утра пораньше, чтобы покопаться в огороде. Работа в огороде расслабляла и приносила чувство удовлетворения. После маминой смерти я забросила все растения, и они погибли.

Я склоняю голову набок.

– А ты что изучала в колледже, Бев? – Отец резко поворачивается ко мне, но я на него не смотрю, потому что не хочу видеть его лицо. Он понимает, что я вредничаю, потому что знаю: какое бы там ни было образование у Бев, вряд ли оно ей пригодилось на секретарской работе.

Меня спасает Одри, выскочившая из ниоткуда с приветливым «Как я рада тебя видеть, дядя!» и поцеловавшая его в щеку. Она говорит Бев, что рада видеть и ее, потом поворачивается ко мне.

– Мы собираемся поиграть в бочче во дворе, и нам нужен еще один игрок. Сыграешь с нами?

Я тут же соглашаюсь, хватаю ее за руку и торопливо выхожу во двор, с ужасом думая о том, кто же меня будет спасать, когда ее не будет рядом.

Когда мы выходим на улицу, мне становится еще тоскливей. Одри не сказала, что Пьер тоже играет.

Он стоит на краю лужайки высокой тенью за пределами полосы света, падающего с крыльца на шары для бочче, выложенные в ряд на свежепостриженной лужайке. Джиллиан со стаканчиком в руках танцует под воображаемую музыку возле дощатой ограды, блуждая по лужайке с расфокусированным и слегка безумным взглядом.

Влажный и теплый воздух пропитан