Половинки нас - Ана Ховская

один гвоздь в наши необыкновенные отношения…»– подумала с какой-то мстительной кровожадностью и протянула руку к Илоне:

– Это моя…

– Коллега,– громко перебила Илона, стремительно поднявшись и протянув руку Мирону.– Зовут Илона…

Глядя на то, как Мирон сухо пожимает руку дочери, а его брат наклоняется её поцеловать, с досады закусила щёку изнутри, но вида не подала, лишь иронично добавила:

– Коллега-практикант.

– Может, поедим мороженого в парке?– подмигнул Михаил.

– Мы же не подростки на первом свидании,– улыбнулась Илона.

«Бог мой, кого я вырастила?!»– чуть не фыркнула я.

– Ну, так устроим двойное?– сморозил Михаил.

Я снова переглянулась с дочерью. Ту забавляло недоразумение, которое сама же и создала: в глазах искрились смешинки. Я слегка прищурилась, давая ей понять, что не поведусь на провокацию. Но Илону понесло дальше:

– Давайте добавим адреналину – на картах покатаемся?

– На картах?– недоуменно переглянулся Михаил с братом.

– Ну, картинг,– уточнила дочь.– Отсюда пешком минут семь.

Я повернулась к Мирону. Тот по-прежнему молчал, периодически пристально разглядывая меня, но каким-то нечитаемым взглядом.

– А вы что скажете, господин Заварский?– обратилась к нему. «Ну, дай мне хоть за что-то зацепиться…»

– Желание дамы – закон,– с какой-то формальностью произнёс он, будто сейчас ему было неприятно здесь находиться.

А я вспомнила его странный взгляд вчера. Он не был таким колючим и холодным. Его руки на плечах… Его многозначительное молчание за спиной, когда мы разглядывали откровенные картины…

«Кто кем играет?»– впервые всерьёз задумалась я.

– Ух ты! А давайте! Посмотрим, кто кого!– хохотнул Михаил с беспечностью незрелого подростка и тут же предложил Илоне взять его под руку. Но та благоразумно отказалась.

Глава 32

Нас с Илоной давно знали на местном аттракционе. А Заварские, похоже, впервые были на картинге. Они рассматривали машинки и переглядывались. Мирон отказался от катания (костюмчик боялся помять!), а Михаил живо нырнул в шатёр администрации трека и сразу оплатил несколько кругов на остальных. Я и не успела вмешаться. И пока тот получал экипировку, мы с Илоной подписали согласия об ознакомлении с инструктажем. А когда дочь пошла выбирать машинки, я оглянулась на Мирона, который продолжал внимательно следить за мной, и, сделав короткий шаг к нему, тихо проговорила:

– Будем считать это третьей встречей.

– Я тебя не приглашал,– отрицательно покачал головой он.– Это твоя коллега с Мишей затеяли… А я так, всего лишь собирался выпить кофе и снова в офис…

– Значит, каждый платит за себя,– вынула из кошелька несколько купюр, как раз нам с Илоной на два круга, и протянула Заварскому.

– Не беспокойся, у меня таких много,– с усмешкой посмотрел он на мои деньги.

– Бог мой, а я и забыла, что ты не бомж!– фыркнула и гордо убрала деньги в кошелёк.

Мирон заметно помрачнел. Но, когда меня окликнула Илона, тут же отвернулся и отошёл к шатру, отвечая на звонок.

Мы с сусликом были одеты в шорты и футболки и не нуждались в комбинезонах, поэтому, натянув блестящие красные шлемы, загрузились в машинки, как профи и, отдав салют, с визгом мотора отчалили от ограждения. Михаил потерялся где-то позади.

Ох, как я была рада покататься! Давно не позволяла себе такого удовольствия, только в прошлом году – всё не было лишних денег. Неприятный осадок от встречи со свёкрами, а больше оттого, что все эти ядовитые плевки поймала Илона, стёрся под влиянием эйфории.

К сожалению, после одного круга у меня закружилась голова. Укачало, или так действовала жара. Хотя с утра голова не своя, снова начало подташнивать. Может, Ольга – сестра бывшего – всё-таки подсыпала что-то в маскарпоне?

От второго круга отказалась, сказав, что подожду Илону на скамье в тени. Дочь тоже попыталась отказаться, но Михаил уговорил, кружил над ней, как ворон, а я видела, как горят глаза суслика от азарта на треке. Пусть уж катается, раз за всё уплачено. Но, пока Илона усаживалась в другую машинку с более удобным сиденьем, я склонилась к Михаилу и прошептала:

– Распустишь руки, убью!

– Да вы что, я ж сам паинька!– хохотнул он, но по глазам поняла, что угрозу принял к сведению.

Мирон всё ещё был занят телефонным разговором и не смотрел по сторонам. Я незаметно вошла в шатёр с другого входа, оставила шлем, поблагодарила знакомых ребят и вышла за ограждение аттракциона.

Заварский и не видел меня, но от его присутствия где-то рядом неприятно ныло внутри. Я присела на скамье под клёном, уговаривая себя потерпеть ещё десять минут и надеясь, что Илона больше не захочет продолжить гонки.

Только прикрыла глаза, сосредоточившись на шелесте листвы над головой, услышала:

– И это развлечение вызывает скуку?

«Чтоб тебя клопы съели!»– вздохнула я, но открыла глаза с полной безмятежностью.

– Ты-то совсем не умеешь веселиться,– парировала в ответ, окидывая его костюмчик снисходительным взглядом.

Думала, что он ничем меня не смутит. Но поймала себя на досаде, смешанной с завистью. Выглядел Мирон с иголочки. Чистенький и до скрежета зубов… богатый. Всё ему нипочём. Может иметь всё, что пожелает, даже сильно напрягаться не надо. И я со своей щенячьей радостью, что, наконец, смогла купить туфли, снова чувствовала себя жалкой. У него-то явно их с десяток: из кожи молодого оленя, высокогорной ирландской овцы или австралийского аллигатора. Лечебный эффект от скромного шопинга с каждой секундой сходил на нет.

– У меня своё видение развлечений,– спокойно ответил Мирон, сделал шаг ближе, но, критично смерив поверхность скамьи рядом со мной, всё же не рискнул замарать костюмчик.

– У богатых свои – пикантные – причуды,– растянула улыбку.

Но Заварский ироничным взглядом окинул мои обнажённые ноги и молча отвернулся к набережной.

Сегодня он не особо был разговорчив, по пути к аттракциону ни слова не произнёс, а мне не хотелось играть. Отвязался бы уже, и дело с концом.

Я равнодушно пожала плечами и тоже уставилась на горизонт.

– Выпьем кофе?– наконец, произнёс Мирон и кивнул на ближайшую кофейню.– Душно, хочется спрятаться в прохладном месте.

– Твоя правда,– легко поднялась я. Если бы не голова, ни за что не согласилась бы.

Мы вошли в небольшой зал – всего столиков на пять. У прилавка Мирон поинтересовался, какой мне кофе и хочу ли ещё чего-нибудь, и предложил присесть за столик. Естественно, я выбрала только американо и не стала заморачиваться вопросом оплаты.

Пока Заварский расплачивался и ждал заказ у бара, я присела у окна, в которое наблюдала, как лихо мой суслик обходит увальня Михаила. А в какой-то момент ощутила, как