Половинки нас - Ана Ховская

выдохе.– Хочу верить и привыкаю. Начинаю забываться и не обращать внимания на интуицию. А потом снова получаю обухом по голове. И поверь, исключений не было. Даже страшно от такого предвосхищения…

Горячие пальцы Мирона коснулись локтя, но я отдёрнула руку, будто обожглась.

– Психологи – сложный народ. Не заморачивайся…

Мирон долго молча вглядывался в меня, а потом усмехнулся:

– Может, мне снова хочется выйти из зоны комфорта…

– Ну, так у тебя есть ещё одна встреча, чтобы вдоволь насладиться неудобствами!– саркастично отмахнулась я.

Уголок его левого глаза чуть дёрнулся – попала в точку.

– Не хочу играть,– неожиданно признался он. Искренне так получилось, что почти поверила.

– Хозяин – барин,– пожала плечами, а услышав сигнал завершения очередного круга на треке, стянула с себя плед и отступила в сторону.– У нас с коллегой ещё дела…

А когда снова посмотрела на Мирона, его мысли были далеко отсюда и смотрел он куда-то вдаль за окно.

Я поднялась на носочки и прошептала у его плеча:

– Не потрать моё время зря…

* * *

Видно, по взгляду Илона поняла, что нам действительно пора. Она поблагодарила Михаила, но, когда он попытался взять у неё номер телефона, я так глянула в его сторону, что тот отшутился и ретировался: чуял сильного противника. Когда на мужчину смотришь прямо и долго, не тушуясь, с убеждением, что он тебе не соперник, он, как волк, понимает, кто на самом деле вожак, и отступает, поскуливая или отводя взгляд.

Только Мирона не пронимал мой посыл. Мы, как два вожака из разных стай, мерились силами, не уступая друг другу. И всё то время, пока я с дочерью удалялась по набережной, ощущала его пронизывающий взгляд на себе. Может, он чувствовал, как пытаюсь удержать свои убеждения? А они – непослушные твари – разбегались, как крысы, по углам.

* * *

– Ма, я заметила, что тот, второй, Мирон, кажется, на тебя та-ак внимательно смотрел,– поинтересовалась Илона, когда мы шли домой пешком, прикупив мороженого.– И откуда вы знакомы?

– По работе,– пренебрежительно скривила губы я.

– Он тебе не нравится?

– А тебе?

– Нет, он, конечно, харизматичный мужчина, гораздо интереснее этого Мишки… тот, вообще, как деревенский медведь. И, похоже, кошелёк у него толстый, но что-то в нём не так,– скосила глаза к носу дочь.

Я внимательно посмотрела на Илону и согласно улыбнулась:

– Возможностей много, но не интересен.

– Эх, неудачник,– привычно отмахнулась она.– И что, даже от секса откажешься?

Я прыснула от смеха:

– Когда я воспитала в тебе такого циника?

– Не циника, а родную душу!– подняла вверх указательный палец дочь и поиграла бровями.– Кому ещё можно признаться во всем и без последствий?

Я долго молчала, обкусывая вафельный стаканчик вокруг мороженого, и поглядывала на мою девочку: «А ей будет гораздо проще в жизни… Нет моих тараканов, и легче воспринимает неудачи…»

– Люблю тебя,– вздохнула на взгляд Илоны.

А она остановилась и повернулась ко мне с очень серьёзным лицом:

– Ма, помнишь, о чём мы говорили: обещай, что ты никогда не выйдешь замуж только ради того, чтобы обеспечить меня? Я тебе этого не прощу!

– Да что ты, милая!– чуть не подавилась я, а откашлявшись, рассмеялась.– Боюсь, я похлеще тебя обросла цинизмом и никогда не выйду замуж.

– Но о романе… с этим… подумай,– умилённо сморщила она свой носик.

«Лучше тебе и не знать…»– поморщилась я, но выдала это за брезгливость к обсуждаемому субъекту.

– От романа с ним не отказалась бы, если бы к этому не прилагалось навязчивое самодовольство.

– А кто у нас психолог?– удивилась дочь.– Ты же хирург мозга. Устрой себе разгрузку – отрежь всё лишнее,– и Илона сопроводила эти слова резким рубящим жестом и шипяще-хрюкающим свистом.– Получи всё, что нужно, и досвидос!

Я снова рассмеялась и, весело кивая, ответила:

– Я подумаю…

Но так тяжело стало думать об этом. Я всё больше проваливалась в Заварского и уже чувствовала, как болезненно натягиваются невидимые нити зависимости. Я хотела не только его тело, но и всего его. Мне было бы с ним весело, остро и безумно приятно. От одного его взгляда подкашивались ноги, жаром пронимало насквозь. Как трудно было себе в этом признаваться.

«Надолго ли меня хватит? Не задушат ли меня мои же распалённые желания… Ведь я совсем не знаю его, хоть и вижу насквозь… Парадокс какой-то… Нет, Настя, ты очевидно впадаешь в слабость от мужских чар, но прекрасно понимаешь, что и как будет… Ну послушайся же ты себя хоть раз без сомнений!»

– Устроим вечерний сеанс мыльной оперы?– мысленно отшвырнув Заварского, бодро поинтересовалась я.

– Ой, мамуль, меня уже Сёма пригласил в кино… Хочешь, пойдём с нами?

«А действительно! Дома одной сейчас нельзя оставаться, посижу где-то в другом ряду, чтобы не мешать влюблённой парочке»,– решилась я и довольно подмигнула дочери.

Мы не спеша поужинали. Я переоделась в лёгкое короткое платье из вискозы, которое нечасто надевала: белое – маркое, да и повода не было, новые бежевые туфли, которые подойдут под всё, распустила волосы и, довольная своим внешним видом, отправилась культурно отдыхать.

Столько комплиментов от Семёна и во взглядах попадающихся на пути мужчин никогда не получала. Ещё до входа в кинотеатр настроение парило розовым облачком… Но мгновенно осыпалось колючим дождём, когда я, проходя стеклянные карусельные двери, взглядом наткнулась на Заварских.

Уже совсем в другой одежде они входили в холл с двумя красивыми молодыми длинноногими женщинами. Одну из них я сразу узнала. Наталья Богова держалась за локоть Мирона с видом, будто завладела огромной ценностью, доселе недоступной никому, поэтому несла себя, как королева, одаривая окружающих снисходительным взглядом. Михаил громко и тяжеловесно шутил, как неваляшка, склоняясь то к своей пассии, то к Наталье… А Мирон… Он улыбался шире некуда и заметно был вполне доволен жизнью. И не нужны ему были все эти дурацкие встречи, так – проучить одну гордячку, отказавшую ему.

«А могла бы сейчас ужинать с ним…»– подумала с досадой.

Я замедлила, сказав Илоне и Семёну, чтобы шли к кассам без меня. Но не смогла вовремя выйти из холла, потому что внутрь хлынул поток людей: меня просто сбили бы с ног. Я поморщилась и отошла в сторону, ожидая удобного момента.

– Нат, ты поразительная женщина!– услышала, как засмеялся Мирон.

Невольно обернулась и неожиданно встретилась с ним глазами. Он тут же посерьёзнел. Его цепкий пристальный взгляд мигом пробежался по моему платью, ногам, туфлям… И женщина во мне безумно сожалела, что я сейчас не с