Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо - Сергей Цветков

Ростовская земля в конце XI в.:

1 – граница, 2 – столица земли, 3 – города – административные центры, 4 – прочие города

О предыдущей истории этого территориального ядра будущей Великороссии известно немногое – по недостатку письменных сведений514. С учетом археологических и лингвистических исследований515 развитие Северо-Восточного Залесья516 в эпоху Средневековья видится на сегодняшний день следующим образом.

Славянская колонизация Волго-Окского бассейна проходила в два этапа и была неоднородна в этническом отношении. На первом этапе (IX – первая половина XI в.) в заселении края приняло участие три миграционных потока, из которых и образовался основной массив здешнего славянского населения. Самая ранняя волна переселения представлена ильменскими словенами (с примесью славянского населения балтийского Поморья). Беря начало на северо-западе, она вливалась на территорию Ростово-Суздальской земли вдоль русла Мологи по двум направлениям: в Ярославское Поволжье и срединную часть Волго-Клязьминского междуречья. Сюда же, а также в Тверское Поволжье с верховьев Днепра двигались смоленские кривичи. С южной стороны по Оке и далее вверх по ее левым притокам расселялись вятичи. Вторая волна заселения славянами Волго-Окского бассейна пришлась на конец XI в. и продолжалась в течение всего XII столетия. Для этого времени характерно еще более широкое движение в Ростово-Суздальскую область кривичей и вятичей, а также массовая миграция славянского населения из Среднего Поднепровья. В X–XII вв. славяне осваивают также земли, прилегающие к Ростово-Суздальскому Залесью с севера и северо-востока: Белозерский край, Вятскую область и верхнее Прикамье.

Славянское заселение Волго-Клязьминского междуречья. I – IX в., II – X в., III – XI–XII вв.

Туземных обитателей Залесского края Повесть временных лет упоминает под именем меря. Это была финно-угорская племенная группировка, очевидно родственная современным марийцам (черемисам) и прослеживаемая археологически с VI–VII вв.517 Немногочисленное и невоинственное мерянское население, «вкрапленное» небольшими островками на обширном пространстве Волго-Окского междуречья, не оказало сколько-нибудь заметного сопротивления славянам. «Происходило заселение, а не завоевание края, не порабощение или вытеснение туземцев, – пишет по этому поводу В.О. Ключевский. – Могли случаться соседские ссоры и драки; но памятники не помнят ни завоевательных нашествий, ни оборонительных восстаний»518. Археологические материалы показывают, что славянские городища мирно соседствовали с мерянскими поселениями, которые продолжали существовать еще долгое время после появления славян519, без каких-либо следов разрушений или вооруженных конфликтов на их территории520. В иных случаях славянские дружинники, торговцы и ремесленники большими группами селились в пределах крупных мерянских городищ, стоявших на удобных водных путях. Тяготы даннической зависимости компенсировались усвоением туземцами более производительной системы хозяйства (паровая система земледелия, развитое железоделательное производство и ремесла) и включением их в более организованную территориальную структуру Древнерусского государства. Социально-экономическое, военно-политическое и культурное превосходство славян привело к тому, что в течение IX–XII вв. местная «чудь» (финно-угорская меря) практически полностью растворилась среди славянских поселенцев521, причем мерянская племенная знать значительной своей частью вошла в состав социальной верхушки славянских городских центров (на это, в частности, указывает наличие в славянском Ростове XI–XII вв. «Чудова конца»). Мерянский этнокультурный компонент оказал заметное влияние на физиологический тип формирующейся великорусской народности (уплощенное лицо, небольшой нос, скуластость, темные волосы и т. д.), а также отчасти на ее говор, бытовой уклад, нравственные и религиозно-мифологические представления.

Поскольку основная масса славянских переселенцев на Верхнюю Волгу и Клязьму шла через Новгородскую землю, то в течение довольно долгого времени, вплоть до конца X в., Ростово-Суздальская земля политически тяготела к Новгороду и лишь после объединения последнего с Киевом при князе Владимире Святославиче вошла в состав Русской земли. Но и тогда далеким Залесьем еще несколько десятилетий управлял тот сын великого князя, который посадничал в Новгороде (в конце X – начале XI в. это был Ярослав Владимирович).

Государственные и административные границы Залесской земли оформились, очевидно, достаточно поздно. Только к началу XI в. сложились устойчивые понятия о «Суждальской стране» и «Ростовьстей области». Сами эти летописные термины свидетельствуют о том, что ведущая роль в государственном освоении северо-восточных земель принадлежала двум крупнейшим городским центрам – Ростову522 и Суздалю523, вокруг которых сформировалась зависевшая от них территория524. В период своего политического становления Ростово-Суздальская земля охватывала Волго-Клязьминское междуречье от устья Которосли на востоке до устья Медведицы на западе и тянулась по Шексне на север до Белоозера525. Первоначально в ней главенствовал «старый» Ростов, хотя большая его древность, по сравнению с Суздалем, пока что находится под вопросом, так как упоминание Повестью временных лет Ростова под 862 и 907 ГГ. нельзя признать достоверным526, а древнейшие культурные слои обоих городов датируются примерно одинаково – второй половиной X в. – началом XI в.527 Но уже к исходу XI в. Ростов, сохраняя свой формальный статус старейшего города волости, начинает уступать фактическое первенство Суздалю. В этой связи показательны слова молодого Мстислава (в редакции Лаврентьевской летописи), сказанные беспокойному Олегу «Гориславичу», который в 1096 г. вторгся в Ростово-Суздальскую землю (см. с. 108–109): «Иди ис Суждаля Мурому, а в чюжеи волости не седи». Напомню, что Олег находился тогда в захваченном Ростове, а Мстислав между тем предлагает ему уйти из Суздаля, под которым здесь, очевидно, подразумевается не собственно город, а вся Ростово-Суздальская земля («волость»), куда, стало быть, входит и Ростов. С этого времени в летописи Суздаль все чаще заменяет Ростов в качестве политического центра Залесской волости, что, конечно, является отражением соперничества двух крупнейших городов Северо-Восточной Руси528. Как верно подметил А.Е. Пресняков, «трудно сомневаться, что тот процесс, какой мы наблюдаем позднее при Андрее Боголюбском как «возвышение Владимира», был уже перенесен Ростовской землей как «возвышение Суздаля»529. К сожалению, у нас нет никакой возможности проследить за тем, какие исторические силы стояли за этим процессом.