Бутылка для Джинна - Виктор Малашенков

Внезапно раздались шаги, и в комнату ввалился невысокого роста очкарик. Он оторопело уставился на меня, затем снял очки, лихорадочно протер их, не отрывая от меня близорукого взгляда, затем, забыв их одеть, с впечатляющей поспешностью ретировался.

«Свидетель», – мелькнуло у меня в мозгу, – «Он же меня сейчас заложит, паразит очкастый. Очкастые, они все… закладывают неочкастых. Тьфу, бред какой-то. Надо уносить ноги, даже если они не свои».

Я выскочил вслед за очкариком, но его уже и след простыл. Почему я не убегаю и не прячусь? Это же неправильно. Чья-то тень… дубинкой его… уклонился, гад… ногой его, в живот, вот так… ага, не ждал, теперь дубинкой по голове… еще… еще… тень справа-сзади… убрать голову… вовремя… что-то тяжелое скользнуло по плечу, ничего, почти не больно, а тебе дубинкой между глаз и кнопочкой, кнопочкой… отдыхай, а мне недосуг, я, пожалуй, пойду. В коридоре никого или это ловушка? Этого я не узнаю. если не проверю… ловушка, мать их, ах, ты… ай да прыжок, при таком весе не мудрено, что его кости не выдержали… бр-р, что это… а, это вон тот недоносок в очках мне на голову что-то бросил, ничего, мы исправим ошибочку его матери, получи и ты… надо немного сдерживаться, а то неизвестно, как у них с химчистками… вот эта дверь на улицу… ох, едва успел, но какая реакция! Сам себе завидую, а этот – ничего, еще поживет немного. Так, значит, огнеметы у них здесь есть, это уже хуже. Придется отступать.

Я вернулся назад и благополучно вылез через окно, бросив прощальный взгляд на своих бывших соседей. Сегодня им придется потесниться, и зачем я нарывался на неприятности? Теперь раздумывать некогда, одна дорога – к морю. Скоро откроется сезон охоты, и главным призом окажусь я, и вот тогда мне никто уже не позавидует. Итак, вперед.

Переброска до угла, ложимся, ос-сторожно выглядываем, поднимаемся и бегом до следующего угла. Хлопотно, но четко и эффективно. Такое впечатление, что за плечами у меня много лет военной службы, а может быть, больше чем военной, в том смысле, что не службы, а жизни. Жизни в аду.

Приближение к воде не принесло облегчения. Набережная была настолько высокой, что к ней могли причаливать только большие корабли. Обходить остров по периметру представлялось опасным, оставалось одно – найти временное убежище и понемногу разведать обстановку. Где-то далеко в подсознании мелькнула мысль поискать какое-нибудь питейное заведение, где собираются толпы головорезов, судя по всему – под стать моему нынешнему образу.

Посмотрелся в воду. Увидеть свое отражение в грязной, маслянистой воде невозможно даже в спокойную погоду, не то, что в серый промозглый вечер. Ладно, потом познакомимся…

Прямо говоря, я растерялся. Знаниями, необходимыми в этой непростой ситуации, я не обладал, языка я не знал, как и всего, касающегося жизни на этом острове, на чужой планете.

Ответом на мои чисто риторические вопросы послужило внезапное появление на набережной плохо справлявшегося со своими ногами симпатичного верзилы, идущего, вероятно, из того заведения, куда подумывал направиться и я. Непроизвольно я прикинул размер и качество одежды этого господина и каким-то непостижимым образом догадался, что мне это одеяние подойдет больше, чем этому беспечному гуляке. Тем более, будет очень обидно, если его разденет менее достойный человек, чем я. Дальнейшее произошло быстро и просто: я ослабил свою волю и через несколько минут мы оба совершенно преобразились. Мой несчастный поставщик одежды при всем этом просто хлопал ресницами, а в тот момент, когда я собрался попрощаться, он пролепетал:

– Когда я расскажу, кто меня… это самое… никто не поверит… носите на здоровье.

После этих слов он отключился, хотя я так и не понял, по какой причине: или просто алкоголь наконец-то добрался до нужного пункта, или с перепугу, или же от переполняющей его душу благодарности. Пришлось отнести его почти безжизненное тело в нишу между домами, где не так сильно задувал свежий морской ветер. Что же, я понял, что нужно довериться своему новому телу – партнеру, авось поможет выкарабкаться из этой дрянной ситуации.

Пойло, которым меня угостил бармен, отдавало какой-то дрянью и было настолько жестким и крепким, что мне показалось, будто я вижу свое отражение: выпученные глаза, отверстая пасть, из которой готовы вырваться клубы огня. Я закрыл глаза и мотнул головой, стало чуть-чуть полегче. Я приоткрыл глаза и понял свою ошибку. Напротив меня за стойкой стоял бармен и это его вид показался мне очень подходящим в этой ситуации. Наверное, он подворовывает и пьет эту же дрянь, от которой в моем желудке, кстати, совершенно пустом, начался самый натуральный пожар.

– Извините, а нет ли у вас чего-нибудь из еды? – вырвалось у меня совершенно непроизвольно.

Челюсть у бармена от моих слов грозила отвалиться окончательно.

Вместо ответа он повернулся всем телом, не считая головы, и поспешно покинул свое рабочее место. Я искоса глянул в сторону зала, где размещались с десяток грязных столов с такого же сорта посетителями за ними. Практически все головы были повернуты в мою сторону. Мне это не понравилось, чего доброго, начнут выяснять, кто я есть, а ответа у меня вразумительного нет. Обстановка накалялась. Постепенно затихли разговоры и прекратились игры в кости и карты. Повисла угнетающая мой слух тишина, но что-то мне подсказывало, что уходить еще рано – эти мерзавцы недостаточно организованы, а многие слишком пьяны для открытия военных действий. Чтобы прекратить звон в ушах от повисшей в баре тишины, я постучал стаканом по стойке и, естественно, разбил его. И тогда тишина взорвалась возгласами облегчения и одобрения. Бармен выскочил из своего убежища и стал поспешно убирать осколки. Новый стакан с пойлом появился в мгновение ока, как будто бармен был фокусником. И тут произошло то, от чего я едва не подскочил на месте, но удержался. Не удержалась только моя левая рука, схватившая подонка, врезавшего мне по почкам. Пока я разворачивался, на ум пришло несколько способов расправы над обидчиком, но ни один из них не годился для исполнения. В моей руке замерла очень красивая девушка. Ее красота была бы совершенной, если бы не толстый слой грубой вульгарности во всем ее облике. Рука непроизвольно разжалась, и я успел заметить в ее взгляде неподдельное изумление, она явно не ожидала такой моей реакции. Не очень мягко приземлившись на мягкое место, она разразилась потоком слов, явно описывающих все мои качества с не очень хорошей стороны, о чем красноречиво говорили сопровождающие этот поток жесты и метающие молнии взгляды.

Толпа взвыла от восторга, напряжение спало, и каждый занялся своим делом. Их не удивила даже пощечина, полученная мною в тот момент, когда я пытался помочь девушке подняться. И тогда до меня дошло: это обычная семейная ссора и интерес окружающих резко остыл. Я облегченно вздохнул и тут же пожалел об этом. Моя спутница очень быстро показала, что она составляет для меня большую проблему. Она громко и настойчиво расспрашивала меня, но я ничего не мог объяснить ей и это ее взбесило. Она вскочила, схватила меня за рукав и с силой, удивительной для такой хрупкой девушки, вытащила меня из-за стойки и потянула в сторону лестницы, ведущей на верхний этаж. Поскольку это мне ничем плохим не грозило, я подчинился.