«Князья, бояре и дети боярские» - Михаил Бенцианов

Изучение родословной волочан Мечовых показывает, что в Дворовой тетради были отражены две ветви этой фамилии. Выпущенной оказалась линия Шемяки Андреева, хотя последний в 1550-х гг. определенно продолжал свою службу и в 1553–1554 гг. находился на службе в Казани. Недостаток данных не позволяет определить время этой «отбраковки», которая могла затронуть либо самого Шемяку, либо уже его отца[680]. Уже приводился пример Писаревых, большая часть которых находилась в середине века на положении городовых детей боярских. Дворовым был лишь один представитель этой фамилии – Иванча Леонтьев.

«Лишние» люди обнаруживаются среди владимирцев Нармацких и Кайсаровых[681], тверичей Ломаковых, Епишевых и Изъединовых[682], кашинцев Спешневых[683], дмитровцев Рыбиных и Бреховых[684], костромичей Путиловых[685], вязьмичей Хитрово, Кикиных и Болотниковых[686], переславцев Ярцевых и Курцевых[687]. Изучение состава «литвы дворовой» показывает, что в число дворовых, наоборот, могли попадать лица, которые не отличались знатностью происхождения. Среди них находились крещеный еврей Я.И. Новокрещенов-Жидовинов и его сыновья.

Часто в разных уездах в 1550-х гг. представители одних и тех же фамилий могли пользоваться разным статусом. В новосозданных корпорациях, видимо, было проще войти в состав «дворовых», учитывая отсутствие в них традиций и сложившейся системы взаимоотношений между служилыми людьми. Из переславцев Баскаковых в Дворовой тетради была отмечена только ветвь Леонтия Семенова, которой принадлежали поместья в Вяземском и Дорогобужском уездах. Дворовыми лишь по Вязьме были звенигородские вотчинники Болотниковы. В каширской корпорации Хрущовы были городовыми, в соседней же тульской – дворовыми[688].

Сравнение Дворовой тетради и каширской десятни 1556 г. свидетельствует, что привилегированный дворовый статус мог быть пересмотрен при переселении в другую корпорацию. Среди городовых детей боярских в десятне были записаны В.Г. Есипов и Ф.П. Бахтин. Оба они фигурировали ранее среди дворовых. В.Г. Есипов служил вместе со своим отцом и братьями по Коломне, а затем был переведен в Каширу, в то время как Ф.П. Бахтин был одним из малоярославецких детей боярских[689]. Этот процесс был продолжен в последующие десятилетия. Коломенская десятня 1577 г. показывает, что близкие родственники могли иметь разный статус. Среди дворовых находился Р.В. Яцкий, а его племянник Бажен Васильев был отмечен уже среди городовых. Стоит отметить, что Яцкие были выходцами из взятого в опричнину Малого Ярославца. На новом месте службы им предстояло подтвердить свои права на привилегированное положение, что, очевидно, не удалось сделать отцу Бажена Васильева. По городовому списку служили в Мезецке в 1584 г. потомки переселенных сюда ранее лиц (И. и Г. М. Михалчуковы, Е.М. Ергольский, И.В. Беклемишев)[690].

Преамбулы ранних десятин точно отражают порядок проведения смотров, во время которых происходило распределение местных служилых людей по группам, «сыскивая их по их отечеству и по службе».

Кажущаяся многочисленность приведенных примеров на самом деле относительна. Очень вероятно, что процесс ротации, процедура «перебора людишек», происходил в связи с периодическим обновлением общедворовых списков, когда в распоряжении у дьяков, ведавших учетом служилых людей, оказывались полные данные об имеющихся человеческих ресурсах. При редкости подобных мероприятий (раз в 15–20 лет) ротация могла производиться лишь в индивидуальном порядке, что значительно снижало ее результативность. Большие вопросы возникали при объективности отбора. Насколько можно судить, потеря привилегированного статуса затрагивала лишь представителей второстепенных фамилий и не отражалась на их более знатных сослуживцах. Количество же членов «честных» фамилий с конца XV в. увеличилось в несколько раз.

1550-е гг. стали временем массового привлечения лучших представителей городовых детей боярских к выполнению служб общегосударственного характера. «Городовые» были прямо обозначены в Тысячной книге по уездам Северо-Запада. Здесь они были представлены значительными группами (15 по Водской пятине, 16 – по Деревской, 9 – по Шелонской, 24 – по Бежецкой, 10 – по Обонежской, 25 – по Пскову, 6 – по Великим Лукам), сопоставимыми в ряде случаев с численностью дворовых детей боярских тех же субкорпораций. Та же тенденция, хотя и менее отчетливо, проявилась и для центральных уездов. В Дворовой тетради отсутствовали родственники Д.Ф. Пестова, одного из каширских тысячников. Все Пестовы в десятне 1556 г. служили «с городом». Не был представлен здесь также стрелецкий голова Н.В. Елсуфьев, хорошо известный источникам 1550–1560-х гг. Выходцами из городовых были, скорее всего, П.Д. Болкунов, В. Фуников Прончищев, Курбат Очкасов, Незамай Потребинский. В отрывке списка государева полка 1556/57 г. фигурировал целый ряд неизвестных Дворовой тетради лиц[691].