Сварог. Рыцарь из ниоткуда - Александр Бушков

– Расседлать, ваша милость?

– Расседлай, – сказал Сварог. У него самого это до сихпор получалось довольно неуклюже. Детина, ничуть не удивившись, принялся заработу. Сварог заметил, что и у него получается не лучше. Карах смирнехонькопритаился в откинутом капюшоне плаща.

Сварог стоял, прислонившись плечом к столбу, наблюдал синтересом, как детина возится с пряжками и ремнями, беззвучно чертыхаясь поднос.

– Где плавал? – напрямик спросил Сварог.

Детина не стал вздрагивать и цепенеть. Буркнул, не отрываясьот работы:

– Везде помаленьку.

– Фогороши в городе есть?

– Где их нет? Позвать?

– Зови.

– Гулять будете, ваша милость?

– Немножко.

– С радости или с горя?

– А что, есть разница?

– Еще какая, – хмыкнул детина. – Почему-то срадости все спокойно обходится, а как завернет кто с горем, непременно норовит,подлец – уж простите, ваша милость, – запалить таверну. Вы из которых?

– Пожалуй, с горя, – сказал Сварог. – Правда, нету меня такой привычки – палить таверны.

«И вообще, я в таверне впервые в жизни», – мысленнодобавил он.

– Мне что, – сказал детина. – Мое делопредупредить – хоть воды поблизости и навалом, за баловство с огнем и по башкесхлопотать можно. Будь вы хоть харланский герцог.

– Там герцогиня.

– Будь вы хоть сама харланская герцогиня.

– Учту, – сказал Сварог.

В таверне и в самом деле никого почти не было. За однимстолом молча потребляли пиво серьезные люди – четверо гуртовщиков с бычьимиголовами на бляхах Серебряной гильдии. Судя по гербам, гуртовщики былиронерские. За другим столом тихонько резалась в кости компания – на вид сплошьтемные личности непонятного сословия, числом восемь. За третьим, уронив головув блюдо с кое-как обглоданными копчеными ребрышками, мирно похрапывал субъект вдовольно приличном камзоле. Остальные столы, десятка полтора, пустовали.

Сварог подошел к стойке. Из задней комнаты, вытирая рукипередником, вышла тетка лет сорока, с крепкой, отнюдь не расплывшейся фигуркой,не лишенная секс-эппила, но сущая бой-баба на вид. Если это и есть женабоцмана, боцман прочно сидит под каблуком.

– А налейте-ка мне, хозяйка, чего-нибудь для начала, –сказал Сварог, прислоняя к стойке топор.

Хозяйка налила ему из кувшина в большой оловянный стакан. Онпопробовал – одна из разновидностей здешнего коньяка, не самая скверная. Выпилдо половины, посмотрел на хозяйку, а хозяйка посмотрела на него:

– Это вы гулять собрались?

– Да какая там гульба, – сказал Сварог. – Легкоерасслабление тела и души, с должной музыкой. С горя, признаться, но тавернуподжигать не намерен, не беспокойтесь.

– Перек пошел за фогорошами. Девок поискать? Тут этотпромысел не особо процветает, ну да шлюхи везде сыщутся.

– Уж это точно, – философски сказал Сварог и допилостальное. – Только ну их к черту. Не тянет что-то.

– Это Вольного Топора-то?

– Вы меня, хозяйка, не шибко пытливо расспрашивайте, я иврать не буду, – сказал Сварог.

– Тоже верно…

– Вы и в самом деле жена боцмана?

– Вдова, – сказала хозяйка. – Вместе плавали, покамой дурак не сотворил последнюю в его жизни глупость…

– Это какую?

– Знаете, ваша милость, вы тоже не всюду нос суйте, вот иполадим. Если тетка Чари будет помнить про все глупости, свои и мужнины…

– Понятно, – сказал Сварог. – А на «Божьемлюбимчике» плавать не доводилось?

Тетка Чари посмотрела на него крайне внимательно ипомолчала, словно ждала чего-то. Не дождавшись, пожала плечами:

– Так ведь каждый прохиндей про себя думает, что он – божийлюбимчик…

Но в глазах у нее определенно что-то этакое мелькнуло.

– Бросьте, – сказал Сварог. – Я здесь человекновый, да не вчера родился. Конечно, есть какой-то тайный знак для своих илипароль, но я его не знаю… Вы мне только одно скажите: за последние два дня«Божий любимчик» здесь проходил?

Он поднял руку так, чтобы она увидела перстень Борна. Сам незнал, откуда такая уверенность, но русалку Переку явно наколол тот же умелец,что разрисовал иных моряков капитана Зо.

– Ни слуху, ни духу… – мотнула головой тетка Чари.

– Так… – Сварог повесил голову. – Тогда налейте еще,что ли.

Она плеснула в стакан и задумчиво сказала:

– Может, проще будет вас сразу со двора взашей вышибить? Нелюблю я загадок и не люблю, когда чего-то не понимаю…

– Да ладно вам, – сказал Сварог. – Переночую ипоеду. И никакого от меня беспокойства. Вы мне лучше соберите поесть, я и всамом деле жрать хочу…

– А этот, что в капюшоне у вас сидит?

– Что, видно?

– Ухо торчит. А теперь спряталось.

– Да он безобидный, – сказал Сварог.

– Сама знаю. Когда была маленькой, в деревне, у нас в амбарецелых два жили. Косу мне заплетали. Ну, вон туда садитесь, что ли.

Он забрал топор и уселся за массивный стол. Тетка Чари,сделав несколько рейсов от стойки, понаставила перед ним тарелок и кувшинов.

– Ага, вот и фогороши ваши идут, торопятся, голубчики, спохмелья небось…

Она принесла стопку оловянных стаканчиков, вложенных один вдругой, – для фогорошей, рассевшихся за столом и откровенно потиравшихруки.

– За знакомство? – Сварог поднял стакан, разглядываяих.

Народ был колоритный – музыканты из снольдерских степей, всиних штанах, желтых рубашках и красных жилетах, все потертое и штопаное, но нашеях сверкают диковинные золотые украшения, а на пальцах – массивные золотыеперстни с крупными самоцветами. Этой привилегии – носить кольца с драгоценнымикамнями – завидовали все сословия и гильдии, ибо подобным правом обладали однидворяне.

– Как же это вы, ребятки, всей этой красоты с похмелья неспустили? – спросил Сварог.

Старший, черный, как ворон, усач, сверкнул ослепительнымизубами:

– С Сильваны, должно быть, ваша милость? Обычаев наших незнаете? Подыхать будем, а не пропьем. Традиция. Фогорош может ходить хотьголым, но если он при сабле и драгоценностях – чести его урона нет. Вашездоровье! Музыку лучше слушать после пары наперсточков, а чтобы играть и петьдушевно, потребно этих наперсточков не меньшее количество. Посему поднимем иопростаем, не унижая себя закуской! У вас печаль или вовсе наоборот?