Мешок с костями - Стивен Кинг

Я пожал плечами:

— К сожалению, не могу сказать. Оставил магический кристаллдома.

Вновь я заметил злость, сверкнувшую в глазах Дарджина.

— Мистер Нунэн, я могу заверить вас, что лучше бы вам ответитьна вопрос сейчас. Потому что в противном случае вас вызовут сюда из Малибу,Файр-Айленда или любого другого места, где вы будете писать свой следующийопус, чтобы получить честный ответ.

Я снова пожал плечами:

— Вызовут так вызовут. Говорю вам, мое вниманиесосредоточилось на ребенке. Я не могу сказать, с какой скоростью ехала матьдевочки, я также не знаю, какова острота зрения Ройса Меррилла и тот литормозной след замерял помощник шерифа Футмен. Уверяю вас, на том участкедороги стерто много резины. Допустим, она ехала со скоростью пятьдесят миль вчас. Пусть даже пятьдесят пять. Ей двадцать один год, Дарджин. У водителей вэтом возрасте отменная реакция. Она наверняка с легкостью объехала бы девочку.

— Я думаю, достаточно.

— Почему? Вы затыкаете мне рот, потому что я не говорю техслов, которые вам хотелось услышать? — ботинок Биссонетта еще раз ткнулся мне влодыжку, но я и не думал останавливаться. — Если вы на стороне Киры, почему выведете себя так, будто вам поручено отстаивать интересы ее деда?

Ехидная улыбка слегка искривила губы Дарджина. Она означала:«Ладно, умник, ты сам на это напросился».

Он чуть пододвинул к себе магнитофон.

— Раз уж вы упомянули деда Киры, мистера Максуэлла Дивоураиз Палм-Спрингса, давайте немного поговорим о нем. Не возражаете?

— Это ваш монастырь.

— Вы разговаривали с Максуэллом Дивоуром?

— Да.

— Лично или по телефону?

— По телефону. — Сначала я хотел упомянуть о том, что онкаким-то образом раздобыл мой номер, не внесенный в справочник, но потомвспомнил, что его раздобыла и Мэтти, и решил не касаться этой темы.

— Когда это произошло?

— В прошлую субботу, вечером. Четвертого июля. Он позвонилмне, когда я любовался фейерверком.

— И предметом вашего разговора стало утреннее происшествие?

Задавая этот вопрос, Дарджин сунул руку в карман и досталмагнитофонную кассету. Нарочитым, показным жестом. В этот момент он более всегонапоминал фокусника, который демонстрирует обе стороны шелкового носовогоплатка. И он блефовал. Я не мог этого знать, и тем не менее знал. Дивоурзаписал наш разговор на магнитофон (даже по ходу разговора я обратил вниманиена очень высокий уровень статического шума), и я полагал, что именно эта записьи была на кассете, которую Дарджин вставлял в магнитофон, но он блефовал.

— Я не помню.

Дарджин застыл, не успев закрыть прозрачную панель надкассетной нишей Вытаращился на меня. Он словно не верил своим ушам. Но вовзгляде читалось и что-то еще. Скорее всего, злость.

— Не помните? Да полно, мистер Нунэн. Уж писатели-то умеютзапоминать разговоры, а этот состоялся всего лишь неделю тому назад. Расскажитемне, о чем вы говорили.

— Действительно, не помню, — бесстрастно повторил я.

Какое-то мгновение на лице Дарджина читалась паника. Потомон взял себя в руки. Указательным пальцем правой руки провел по клавишам,маркированным REW, FF, PLAY, REC.

— И как мистер Дивоур начал разговор?

— Поздоровался, — ответил я, и из-под стеномаски донессякакой-то странный звук. Возможно, старик откашлялся. А может, подавил смешок.

На щеках Дарджина вспыхнули пятна румянца.

— А потом? Что он сказал после того, как поздоровался?

— Не помню.

— Он спрашивал вас о том, что случилось утром?

— Не помню.

— Разве вы не говорили ему, что Мэри Дивоур и ее дочь быливместе, мистер Нунэн? Что они вдвоем собирали цветы? Разве не эти слова услышалот вас встревоженный дедушка, когда поинтересовался инцидентом, о котором в тотдень говорил весь город?

— О Господи, — вздохнул Биссонетт. — По-моему, достаточно.

Дарджин пронзил его взглядом. Пятна румянца на щеках заметноувеличились, губы чуть разошлись, обнажая маленькие, но, похоже, острые зубки.

— О чем вы? — рявкнул он, словно Биссонетт случайно заглянулв конференц-зал, чтобы рассказать о Пути мормонов или, возможно, об обществерозенкрейцеров.

— Я хочу, чтобы вы прекратили направлять этого человека внужном вам направлении. И я хочу, чтобы весь этот монолог о цветочкахвычеркнули из протокола.

— Почему? — пожелал знать Дарджин.

— Потому что вы пытаетесь внести в протокол сведения, неупомянутые свидетелем. Если хотите, давайте сделаем перерыв, чтобы мы смоглисвязаться с судьей Рэнкортом, узнать его мнение…

— Я снимаю вопрос, — прервал его Дарджин. Мне показалось,что его распирает от бессильной ярости. — Мистер Нунэн, вы хотите помочь мневыполнить возложенное на меня поручение?

— Я хочу помочь Кире Дивоур, если представится такая возможность.

— Очень хорошо. — Он кивнул, словно речь шла об одном и томже. — Тогда, пожалуйста, скажите мне, о чем вы говорили с Максуэллом Дивоуром.

— Не могу вспомнить, — я поймал его взгляд. — Может, высможете освежить мою память?

В конференц-зале повисла мертвая тишина, какая бывает запокерным столом, где играют по-крупному, аккурат перед тем, как игрокивскрывают карты. Даже пилот-истребитель затих, поверх маски глядя на Дарджина.А тот отодвинул от себя кассетный магнитофон и продолжил задавать вопросы обутренних событиях четвертого июля. О моем обеде с Мэтти и Кирой он даже невспомнил и более не упоминал о телефонном разговоре с Максом Дивоуром, томсамом, в ходе которого я сказал многое из того, чего говорить не следовало.

На вопросы я отвечал до половины двенадцатого, но, посуществу, допрос закончился в тот самый момент, когда Дарджин отодвинул от себямагнитофон. И мы оба это знали.

* * *

— Майк! Майк! Сюда!

Мэтти махала мне рукой. Она сидела за одним из столиков взоне для пикников позади эстрады. Как мне показалось, веселая и счастливая. Явскинул руку, показывая, что сигнал принят, и направился к ней, лавируя междудетскими игрушками, огибая молоденькую парочку, целующуюся, и не только, прямона траве, у всех на глазах, пригибаясь, чтобы разминуться с фрисби[89], которуютут же, подпрыгнув, поймала пастью немецкая овчарка.