И оживут слова - Наталья Способина

class="p1">– Ты бы прилег. Неудобно же здесь.

– Радим вернулся?

Так, всё! Закончили сочувствовать этому чурбану. Хоть бы раз принял заботу нормально.

– Нет, не вернулся. И Злата ушла. Расскажи мне легенду о Каменной Деве!

– О ком?

– Ты не знаешь или это ответ как про отвар? Тогда ты тоже выглядел убийственно искренним.

– Впервые слышу. А где ты узнала о легенде?

– Я… скажи мне: ты меня видишь, как остальных?

Альгидрас на миг помедлил с ответом, и я уже начала злиться. Опять ведь промолчит или разговор переведет на другую тему.

– Нет. Но я и Всемилу не видел.

– Почему? – нахмурилась я.

– Я не знаю. Наверное, так бывает. Но я о таком не слышал. И сравнить мне не с чем. О прядущих я знаю тоже только из легенд.

– То есть? – опешила я. – А я думала, вас готовят специально, все объясняют.

– Кого «нас»?

– Прядущих!

Альгидрас несколько секунд смотрел мне в глаза, снова что-то для себя решая, а потом негромко спросил:

– Думаешь, я прядущий?

– А разве нет?

– Я не знаю, – огорошил меня Альгидрас. – Я на деле мало о них знаю. Только легенду.

– Но ты тоже из ниоткуда для этой земли. Ты вон тоже влияешь на все здесь.

Он на миг сморщил переносицу, а потом запустил пальцы в волосы и покачал головой.

– Так может быть, но точно я не знаю. А ты всех видишь, кроме меня? – в свою очередь, спросил он.

– Да! Только мне нужно время и успокоиться. А в последние ночи в меня отвары всякие вливают, и я даже не могу ни о чем подумать, – затараторила я. – Я что-то знаю про князя, что-то – про родителей Радима. Только ничего не могу вспомнить про Всемилу с тобой. И про Всемилу с Миролюбом… Мне кажется, я вообще о ней ничего не знаю, кроме… Боже! Кроме того, как ее убили, – внезапно осенило меня.

Альгидрас сел на лавке ровнее, и мы уставились друг на друга. В этот миг мне стало жутко. Я вправду ничего не знала о Всемиле, кроме общих фактов. Почему же раньше я об этом не задумывалась? Уж о ком, о ком, а о Всемиле я думала на порядок больше, чем о других.

– Почему так? – сглотнула я, борясь с желанием обхватить себя руками.

– Не знаю, – Альгидрас посмотрел на стол, в задумчивости закусил губу, потом медленно поднял на меня взгляд и оставил губу в покое, сморщил переносицу, потер висок и только потом произнес:

– Получается, мы оба не видим ее.

– И друг друга, – добавила я. – Может, она тоже была здесь… случайно, как мы?

Почему-то я не смогла произнести вслух слово «прядущей».

– А если предположить, что ты – прядущий, чью судьбу меняешь ты? – спросила я, хотя и так подозревала ответ.

– Радима, – нехотя ответил он.

– Не многовато ли на одного Радима? Ты про такое слышал? – снова затараторила я.

– Нет, не слышал, – отчеканил Альгидрас и прижал кулак к губам, задумавшись.

– А как ты понял, что ты, ну… Радима? – спросила я.

– Я чувствую, что должен делать, когда ему опасность грозит. Я не могу объяснить.

– А это только с Радимом так?

Он медленно кивнул, размышляя о чем-то своем, а я вспомнила себя на берегу, когда не успела даже подумать перед тем, как выкрикнуть «это не Будимир». Альгидрас чувствует, что должен делать… Нас обоих точно что-то тянет… Мне снова подумалось о чьей-то чужой воле, но я отчего-то побоялась сказать об этом. Вместо этого спросила:

– Тебя беспокоит то, что нас двое?

– Да.

– Почему?

Альгидрас отнял руку от лица, провел ладонью по столу, словно разглаживая невидимую скатерть, скользнул пальцами по трещине в столешнице. Я подумала, что дерево для него имеет совершенно иное значение, чем для меня. Возможно, его успокаивают эти прикосновения. Как там сказала Злата? «Когда ему грустно, он все время вырезает»? Наконец Альгидрас заговорил, не глядя на меня:

– Даже если было двое, то должен остаться один. Выполнив предначертанное, прядущий должен исчезнуть. Так гласят легенды.

– И? – подтолкнула я, поняв, что продолжать он не собирается.

– Ты исчезнуть не можешь, потому что ты нужна Радиму… – пробормотал Альгидрас, словно рассуждая вслух. – Значит, должен исчезнуть я…

– Так. Стоп! В каком смысле «исчезнуть»? Я надеюсь, не умереть?

Он внимательно посмотрел мне в глаза и, будто не услышав моего вопроса, произнес:

– Но прядущий не может уйти сам. Его уводит Мироздание. То есть захоти ты сейчас утопиться в Стремне, не выйдет.

– Ты меня пугаешь, – пробормотала я.

– Но что, если оно пытается, но что-то ему мешает? – произнес Альгидрас, не обратив на мою реплику никакого внимания.

– Например?

– Другой прядущий!

Я зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть от озарения, и даже подпрыгнула на месте.

– Слушай! – я уселась на лавку рядом с Альгидрасом. Он настороженно замер. – На меня набросился Серый, ты меня спас. Так?

– Да, – осторожно откликнулся хванец.

– Потом на берегу, когда стали стрелять…

– А потом ты спасла Радима на берегу!

Альгидрас потер виски и тряхнул головой:

– Глупо выходит. Я спас тебя, чтобы ты потом спасла Радима? Слишком сложно. Так не бывает. Мы два разных человека. Нить не может сплетаться так. Иначе она… запутается.

Альгидрас уставился в одну точку. Мне было странно слышать, что он вот так, практически, рассуждает о легенде, будто в ней и вправду присутствуют вполне физические нити, но я решила, что он знает, о чем говорит. В конце концов, он вырос в этом мире с его сказаниями.

– А прядущие могут менять судьбы друг друга? – на всякий случай спросила я.

Альгидрас пожал плечами и, рассеянно глядя на дверь, спросил:

– Где ты слышала о Каменной Деве?

– Я не знаю. Возможно, мне Улеб про это пел или рассказывал.

– Не слышал ничего похожего.

– А как ты мог слышать, если…

– А где я, по-твоему, был?

Я в ужасе охнула:

– Ты же меня из воды вытащил. Ты меня спас! Не Радим, не кто-то из воинов – ты!

Это озарение отозвалось странной дрожью внутри. Я зябко обхватила себя за плечи. Мысль о потустороннем присутствии где-то рядом снова мелькнула в мозгу.

– Не отвлекай от легенды, – досадливо сморщился Альгидрас, потом посмотрел на мое недовольное лицо и пояснил: – Не знаю я! Говорю же: никогда про такое не слышал. Расскажи, как ты поняла, что Радима ранят.

– Как вы меня нашли в море? – прищурилась я.

Альгидрас отвел взгляд и посмотрел на столешницу.

– Как?! – повысила я голос.

– Не шуми! Ты сразу на Всемилу похожа: вообще говорить с тобой не хочется, – буднично отозвался Альгидрас и, покосившись на меня, нехотя добавил: – Я не знаю. Мы знали, что нужно идти туда.

– Кто «вы»? Радим? Кормчий ваш? Улеб? Кто?

Альгидрас шумно выдохнул и признался:

– Я.

Некоторое время мы молчали, потому что после этого признания сказать было просто нечего. Я могла бы вновь повторить, что спас меня именно он. И даже не один раз. Но что бы это изменило? Мы оба понимали, что зашли в тупик.

– Расскажи, как поняла, что Радима ранят, – наконец напомнил Альгидрас, глядя в стол.

– Я увидела это, как кадр из фильма, за минуту до того, как все случилось.

Альгидрас нахмурился, потом покачал головой, что-то пробормотав по-хвански, и, увидев, что я не продолжаю, пояснил:

– Я не понял.

– Я… О… Точно! Ты же не знаешь, что такое фильм.

– И знать не хочу.

– Неужели не любопытно? – поддела я. – Ты же ученый. Тебе должно быть свойственно любопытство.

– Я умею себя сдерживать.

– Это я уже поняла, – пробормотала я.

– Что?

– Ничего. Говорю, что заметила, что ты слишком хорошо держишь себя в руках. Только всю жизнь так нельзя. Однажды и лопнуть можно.

Альгидрас отбросил волосы с лица и устало потер лоб.

– Я буду очень рад, если мы вернемся к легенде и не будем говорить обо мне.

Понятно. Чуть ступишь на опасную тропку, так сразу лязгают железные засовы. Интересно, он хоть кого-то к себе подпускает, не щетинясь иголками, как со мной, и не вывешивая ширму из улыбки, как со Златой? Почему-то мне сейчас подумалось, что он неискренен со Златой. Он говорит ей то, что та хочет услышать. Успокаивает, улыбается, твердит, что все хорошо. Но это ведь неправда!

– Хорошо, – вздохнула я. – Я просто увидела эту картину в голове сразу перед тем, как это случилось. И всё. В такие моменты у меня голова кружится и мир как будто плывет. Но с легендой было иначе. Понимаешь, мои видения