И оживут слова - Наталья Способина

обо всех здесь – будто отрывки из книги. Я писала эти строчки, а теперь просто вспоминаю их частями. А вот строчки про Каменную Деву были будто чужие. Я непонятно объясняю?

– Не знаю. Я не очень понимаю.

– Слова не понимаешь или…

– Слова понимаю, просто не понимаю, как это. А когда ты это вспомнила?

– Вчера, – я отвела взгляд и добавила: – Когда мы с Миролюбом за домом стояли.

Альгидрас ничего не ответил, и я набралась храбрости посмотреть на него. Он смотрел на стол, вновь покусывая губу. Мне хотелось что-то сказать, как-то разбить эту тишину, но я не могла придумать тему. И вопросы, которых еще минуту назад был миллион, куда-то испарились.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Радим. За ним шла Злата, попутно что-то говоря. По ее тону было слышно, что она оправдывается.

– Если я говорю никуда не ходить, ты должна никуда не ходить, – сердито ответил Радим на ее причитания.

Злата виновато опустила голову.

– Теперь вы двое, – Радим посмотрел на нас с Альгидрасом, и мне захотелось спрятаться под лавку. Что там Альгидрас говорил? Слова мне Радим не скажет? Ага, как же. Вот и верь ему после этого.

– Всемилка, подожди в покоях, – Радим кивнул в сторону двери, ведущей в комнату, где я спала в прошлый раз, и я бросилась туда, не дожидаясь продолжения. Я почти захлопнула дверь, но вовремя увидела Злату, решившую составить мне компанию, а скорее всего, просто сбежавшую с линии огня.

– Ты! Рубаху снимай, – бросил Радим Альгидрасу, и мы втроем удивленно вскинули головы: не шутит ли? Однако было ясно, что брат Всемилы и не думал шутить. Мы со Златой покосились друг на друга и не стали закрывать дверь до конца. При этом обе сделали вид, что так вышло случайно. Радим стоял к нам спиной, поэтому маневра не заметил. Альгидрас же не отрываясь смотрел на побратима.

– Зачем? – берясь за ворот, наконец спросил Альгидрас, одновременно выбираясь из-за стола.

– Любоваться тобой буду, – недобро пояснил Радим. – Не одному же князю дозволено!

Радим мотнул головой в сторону занавески, за которой в прошлый раз Добронега осматривала руку Альгидраса.

– Я все еще не девка, – отозвался Альгидрас, направившись к занавеске и попутно потянув вверх рубашку.

Радим скрипнул зубами так, что услышали мы со Златой.

– Не надо, а? – почти жалобно попросил Альгидрас, на миг вынырнув обратно из ворота, на что Радим лишь подтолкнул его и задернул ткань.

– А что случилось? – спросила я Злату.

Та пожала плечами, и мы обе синхронно уставились на приоткрытую дверь.

– Ночью, да? – сердито спросил Радим.

– Ай! – раздалось приглушенное. – Да цело все. Ударился просто.

– Делал что с этим?

– Да я еще дома не был!

– Так отчего не был?! – громыхнул Радим.

– Так ты наказал здесь сидеть!

– Послали боги побратима!

Радим отдернул занавеску так, что та чуть не сорвалась с палки.

– Златка!

Злата быстро распахнула дверь, и я услышала, что Радим просит ее принести капустные листы и ткань.

– Радим, я сам. Я пойду только… – начал было Альгидрас.

– Ты сам сейчас мне правду про ночь сказывать будешь.

Распахнутая было дверь захлопнулась с громким стуком. Я осталась стоять в покоях в ожидании, когда обо мне вспомнят. Ждать мне пришлось минут пятнадцать – не меньше. Я напряженно вслушивалась в негромкие голоса, но слов разобрать не могла. Только слышала, что Радим уже, похоже, не злится. Альгидрас говорил тихо, и тон его был успокаивающим. Затем я услышала голос Златы. Она говорила громче – не таясь, но слов я тоже разобрать не смогла, как ни старалась. А потом дверь скрипнула, и я отшатнулась. Но оказалось, что это всего лишь Злата. Она хмурилась.

– Злат, что там?

Она несколько секунд молча смотрела на меня, потом спросила:

– Олег от тебя вчера засветло ушел?

– Засветло? Нет! Темно было, а что случилось?

– Не знаю, – пробормотала Злата. – Я поутру проснулась, Радимушка уже у вас был. Ночью ничего не слышала, но девчонки сказали, что Радим еще ночью ушел. А Олег… Не заметила, что он левый бок бережет?

– Нет, – я помотала головой, и тут же в памяти всплыло то, как Серый после ухода Альгидраса бросался на забор и грыз брёвна. Мне еще тогда хотелось его успокоить. Точно так же билась собака Велены, когда я стояла за воротами дома, где жил Альгидрас. Выходит… вчера за стеной был кто-то чужой? Свет не горел… Альгидрас меня отвел, мы какое-то время были во дворе, потом вышла Добронега, а он ушел за ворота…

«Левый бок бережет»? Почему же мы все время говорим о неважном?

Дверь открылась, и на пороге появился хмурый Радим. Он кивнул Злате, и та молча вернулась в трапезную. Посторонившись, Радим быстро провел рукой по ее плечу. Злата на миг перехватила ладонь мужа. Я отвела взгляд. Почему-то меня каждый раз очень трогали их мимолетные жесты. Целый диалог в двух прикосновениях. Его неловкое «прости» и ее мудрое «да что уж там».

Радим вошел в комнату, мимоходом подвинул лампу в центр небольшого стола, поправил вышитую салфетку и, наконец, посмотрел на меня. Я почувствовала, что сердце сжалось. У Всемилы были проблемы. Ей нельзя было волноваться. И Радим делал все, чтобы избежать волнений. Я едва не задохнулась. Ему же нужно было не просто уберечь ее от стресса! Ему нужно было, чтобы никто не узнал! Вот почему в доме Добронеги не было ни одной помощницы из деревенских девчонок. Ведь никто не знал! Ни один человек не обращался со мной как с больной! Меня опасались, меня недолюбливали, надо мной открыто насмехались. Каким-то чудом Радиму удалось скрыть правду. Тут же вспомнилось, как меня не выпускали за ворота после обряда погребения, а потом накачали отваром. Я посмотрела в глаза Радиму, и у меня перехватило горло. В его взгляде было столько боли и беспомощности. Он должен был сейчас наказать сестру за легкомысленность, но он не мог. Он до последнего оттягивал воспитательные меры, сорвавшись сначала на Злате, а потом на Альгидрасе. Что же он чувствовал все те месяцы, когда считал, что Всемила попала в плен? Ведь он понимал, что там никто не берег ее и не осторожничал. Что он почувствовал, получив срезанную косу сестры? Я сглотнула, и мне нестерпимо захотелось обнять Радима, пообещав, что все будет хорошо. Соврать, так же, как Альгидрас соврал Злате полчаса назад.

– Всемилка, – наконец проговорил Радим. Его голос прозвучал глухо. – За ворота ночью ни ногой! Ни к Миролюбу, никуда. Поняла?

– Поняла, – кивнула я, почувствовав стыд. Почему-то до этого я не представляла, что мне будет нестерпимо стыдно оттого, что может подумать обо мне Радим.

– Миролюб повинился, что это он тебя позвал… на звезды посмотреть, – откашлявшись, продолжил Радим.

Я мысленно извинилась перед Миролюбом, которому тоже, видимо, перепало.

– Мы не…

– Знаю, что «не», – нахмурившись, мотнул головой Радим. – Миролюбу верю.

– А мне нет? – вырвалось у меня.

– Да куда вам, девкам, верить? Вам сегодня один любится, завтра – другой, – неловко ответил Радим.

– Зачем ты так? – не удержалась я. – Злата, кроме тебя, никого не видит!

– Знаю, – дернул плечом Радим. – Не про Златку я.

Конечно, не про Златку, а про меня. Это же я вчера целовалась с Миролюбом, а сегодня с утра зачем-то провоцировала Альгидраса. То есть понятно зачем – разозлилась, но это же все…

– Радим, я не буду тебя тревожить больше! – искренне пообещала я, твердо намереваясь исправить все, что невзначай разрушила Всемила. Я ведь другая. И Радим привыкнет к тому, что ему не нужно жить в постоянном напряжении.

– Всемилка-Всемилка, – пробормотал Радим, притянув меня к себе и крепко обняв.

Я почувствовала его большую ладонь на своих волосах и вновь подумала, что Радим меня необъяснимо успокаивает. Почему? Потому что я прядущая и меняю его судьбу? То есть он – мой? Поэтому мне так спокойно, когда он рядом и мы оба в безопасности? Интересно, а Альгидрасу так же спокойно рядом с Радимиром?

– Не ходи из дому одна, слышишь?

В ответ я кивнула, хотя понимала, что наверняка нарушу это обещание.

Весь этот