Театр китового уса - Джоанна Куинн

нашли в каком-то лесу брошенный дом. Мы с Гроувсом пили вино при свечах. – Он открывает пачку сигарет, зажигает еще одну. – Каждый раз, глядя на море, я думаю о Гроувсе. «Кораллом станут кости». Сигарету?

– Ты много куришь, – говорит Флосси, кидая взгляд на кучку окурков возле него.

Кристабель изучает Дигби. Она видит, как чуть двигается его челюсть, как постукивают друг о друга пальцы. Сейчас она понимает, что бодрые открытки, которые он слал из Северной Африки, рассказывали очень мало. Светлые храбрые лица. Под намеренно обыденным тоном она чувствует в нем напряжение, беспорядочную энергию, как у пойманной в стакан мухи. Он долго не может встретить ее глаза. Будь он по-прежнему мальчиком, она обняла бы его, но теперь ему двадцать один, он молодой мужчина, который почти всю свою взрослую жизнь провел на войне, и его ссутуленные плечи говорят ей, что он не хочет, чтобы его успокаивали или утешали, как бы ни хотелось этого ей. Она чешет кожу возле гипса, размышляет о другой тактике.

– Мне жаль, что так вышло с Гроувсом, – говорит она. – Война бывает жестокой.

– Когда теряешь друзей, это не просто жестоко, – говорит Дигби.

– Потеря людей – это часть жизни, к сожалению, – отвечает Кристабель, тут же жалея о проповедническом тоне в голосе.

Флосси тихо говорит:

– Это не значит, что нужно перестать о них думать.

– Я этого не говорила, – говорит Кристабель строже, чем планирует. Есть какое-то чувство напряжения, расстояний и требований, что натягиваются между ними.

Дигби говорит:

– Считаешь, что я ничего не знаю о войне, Криста? Или думаешь, я без тебя не справлюсь? – В его голосе стеклянная острота, которую она не слышала прежде.

– Ничего такого я не думаю, – отвечает она. – Я прекрасно знаю, какой ты храбрый. – Странно, ведь, хоть она и говорит это, чтобы заверить его, она понимает, что действительно знает о его храбрости, только никогда не говорила ему об этом. Возможно, потому, что не признавалась в этом себе. Она не могла пойти на риск, что он не будет полагаться на нее.

Но он никогда не колебался, даже младенцем, смело следуя за ней в кусты ежевики и ледяные ручьи.

– Знаешь? – говорит он.

– Знаю, – говорит она, и это будто освобождение.

Он смотрит на нее – на мгновение с ними, и тут же вдали, вертит в руках зажигалку, щелчком зажигает и гасит огонь.

– Я хороший солдат. Правда. Сперва я хотел показать отцу, что могу им быть, но теперь это ради ребят. Я не могу их подвести.

– Не подведешь, – говорит Флосси.

– Во время беседы на Нортумберленд-роуд они спросили, буду ли я оглядываться назад, если меня отошлют. Понятно, о чем они думали. Им не нужен витающий в облаках парень.

– Что ты сказал? – говорит Кристабель.

– Сказал, что не хочу оглядываться.

– Уже начал, – говорит Флосси.

– Давайте тогда смотреть вперед, – говорит Кристабель, неуклюже указывая на Чилкомб гипсом. – На следующее лето, когда ты заслужишь медаль, Дигс, а мы выиграем войну, поставим «Бурю», и ты будешь играть Просперо.

Дигби смеется.

– Гитлер играет Просперо много лучше, чем я когда-либо мог. Все, что творится в мире, рождено исключительно его разумом. Какая мощь!

– Ну ладно, тогда поставим «Двенадцатую ночь», – говорит Кристабель.

– Я много думаю об этом, – говорит Дигби. – Тот факт, что все это – чей-то сон, объясняет, почему ничто из происходящего не кажется реальным.

Она кладет ладонь на его руку.

– «Гамлет», Дигс. Его мы еще не ставили. Можем сегодня ночью забраться на крышу и обсудить роли.

Дигби выдыхает облако дыма.

– Полно времени.

– Смотрите, – говорит Флосси, – мистер Брюэр дает нам сигнал фонариком, что ужин готов.

– Отлично, – говорит Дигби, поднимаясь на ноги. – Умираю с голоду.

Втроем они спускаются по тропинке в долину: Дигби ведет, Флосси и Кристабель следуют. Садящееся справа солнце сияет розовым, опускаясь за кромку холмов. Едва солнце пропадает, воздух становится холодным, а мир теряет несколько градусов великолепия. Слева от них почти полная луна поднимается над полями в бледное небо.

Д – К

18 сентября 1942

Дорогая Криста,

Ну вот я и здесь. В тренировочной школе, спрятанной в большом поместье глубоко в лесу. Перри и Леон подбросили меня сюда по пути в Лондон.

Уезжая, Перри сказал:

– Если мы снова увидимся, ты не должен упоминать, что видел меня здесь. Этого места не существует. Полковник Дрейк работает на Военное министерство. Это все, что ты знаешь.

Затем он уехал. Оберон, Король Теней, исчез в лесу с багажником, полным яиц Бетти.

Обрати внимание на его слова – «если мы снова увидимся», а не «когда мы снова увидимся». Он старается не обманывать, не так ли? Думаю, когда-то это меня бы расстроило, но теперь кажется максимально правдивым. Я в месте, которое не существует, и вскоре я могу не существовать – если прекращу существовать, узнает ли кто-либо, как, почему или где? Я могу стать одной из тех несчастных испарившихся душ с пометкой «пропал без вести на действительной службе».

Можно было бы подумать, что чем рискованней все становится, тем безрадостней я буду, но я нахожу удовольствие в этой двойной жизни. Почти облегчение. Полагаю, для меня будет преимуществом то, что я всегда играл, так или иначе.

Некоторым непросто принимать это всерьез. Прошлой ночью инструкторы оделись нацистами и допрашивали нас, и это было довольно комедийно, но разве так нельзя описать все, что угодно, если только отойти подальше? То, что нас пошлют во Францию с выдуманными именами и радио, сделанными в виде жестянок для печенья, комедийно. Тот факт, что мы воюем, уже комедия!

Один из самых популярных инструкторов здесь, Руфус Хендрикс, был актером до войны. Он говорит, что, когда все закончится, он даст мне контакты приличных агентов. Он учит нас маскировке. Как несколько изменений в прическе и хромота могут значить, что ты зашел в кафе одним человеком, а вышел другим.

Он всегда очень официален. Человек аккуратных линий: аккуратный пробор, аккуратные усы, аккуратные ногти. Осторожные руки. Он постукивает по столу сигаретой, чтобы обозначить аргумент.

Сегодня он сказал нам, что наша история прикрытия станет жизнью, которую мы будем внешне вести, чтобы скрыть свою истинную цель. Он сказал: «Если спросят, не отступайте от своего прикрытия. Не пытайтесь мудрить. Не пытайтесь говорить быстро. Не позволяйте им решить, что это игра разума, с чего бы? Вы скучный, честный гражданин».

На следующей неделе нас разошлют по близлежащим городам тренироваться в жизни скучного, честного гражданина, у которого есть тайная миссия, которую он