Обратный отсчет: Равнина - Токацин

— День Земли? — Скогны переглянулись, быстро шевеля когтями. — Хороший день. Тогот его не пропустит. Скажи рождённым в огне, что мы придём.

Из цеха Скогны выходили без обычного радостного верещания — и те, кто ждал их снаружи, тоже примолкли. Что-то они обсуждали на ходу, но быстро и тихо — Гедимин не разобрал ни слова. Облегчённо вздохнув, он плотнее прикрыл печную заслонку и взглянул на сигма-сканер. «Текк’ты ещё работают. Бронеход уже уехал. Пойду проверю свои машины.»

В складском «отсеке» было жарко и светло — ярко горела жаровня с отражателем. Кут’тайри, растянувшись в гамаке, скусывал что-то поджаренное с тонкой ветвящейся кости. Жир, капая на подставленную ладонь, сгорал на лету. «Хорошо устроился,» — подумал Гедимин с беззлобной ухмылкой. Он старался двигаться бесшумно, но его уже заметили.

— Лежи, я к машинам, — пробормотал сармат, склоняясь над гудящим агрегатом. «Ритм сохраняется, деформация… пока деформации не видно. Такой срок, конечно, не показатель…»

— Мастера из Аса’ана пришли с утра, — заметил Кут’тайри, нависая над машиной с другой стороны. — Я слышал, новые печи в Шакхе горят жарко…

— Будут проблемы — говори сразу, — предупредил его Гедимин. — У тебя прямая связь с Шакхой. Это я к ним пока доберусь…

— Я бы сказал, мастер Хеттийиррн, — жрец наклонил голову. — Значит, скоро новые печи разожгут и в Аса’ане…

Гедимин, помрачнев, выключил сигма-сканер.

— Вы раньше не враждовали с Аса’аном. Ты был первым. Что ты к нему прицепился?

Жрец быстро отвёл взгляд.

— Спорить с Равными Куэннам… — он приподнял вибриссы и тут же опустил их. — Самое глупое дело. Скоро такие же печи построят Кьюссы в каменных городах. И Джагулы на спинах своих зверей. Любой сможет плавить стеклянную скорлупу.

— Тем лучше, — отозвался Гедимин, но в груди шевельнулось что-то тяжёлое и холодное. «Кьюссы и Джагулы… И те, и другие — не дураки. Сколько будет таких, додумавшихся до оружия?»

— Ты уверен в своей силе, — багровые глаза беглого жреца ничего не выражали. — Ты держишь в руках само Пламя. Что же, и я бы сказал, что этого достаточно…

Гедимин ждал, что ещё он скажет, но Кут’тайри замолчал. Сармат чувствовал затылком его пристальный взгляд, пока не вышел со склада. Он вдохнул поглубже, пытаясь растянуть невидимый обруч на рёбрах, и криво ухмыльнулся. «Думать надо было, когда Вепуат показывал Скогнам красивые стекляшки. Когда впервые пообещал научить. А теперь — уже поздно.»

… — Четыре десятка, — Гварза оглянулся на барак и хмыкнул в респиратор. — Не считая караульных. Забирай всех. Джагулы ещё не нужны? Джегех уже спрашивал.

Гедимин невольно ухмыльнулся.

— Джагулы подождут до вечера. Чтобы сразу с работы — в мойку. От вчерашнего никто не заболел?

— Они живучие, — отозвался Гварза. — Сновидец Урджен говорил что-то про ветер… про какой-то ритуал для тебя. О чём речь?

Гедимин мигнул.

— Понятия не имею. Этот Урджен у них вроде жреца?

Гварза пожал плечами.

— Все их вожаки болтают с богами. Надо полагать, с ничтожным результатом… Эгнаций! — он, оборвав фразу на полуслове, развернулся к пробегающему мимо сармату в пернатой броне. Тот сперва вздрогнул, потом, увидев Гедимина, радостно ухмыльнулся.

— Опять копать?

— Хоть кто-то доволен, — буркнул Гварза, оглядываясь на гудящий барак. На окраине лагеря что-то протяжно зашипело, и раздался гулкий вздох. Потом заскрежетал гравий — что-то массивное перевернулось на другой бок.

— Швы уже сняли, — пробормотал Гварза, ни к кому не обращаясь, и быстро пошёл к живому холму. Гедимин встряхнулся, отгоняя ненужные мысли, и развернулся к бараку.

— Идём за рабочими. Четыре смены — вроде успеваем.

…За Гедимином, похоже, следили — выходя из-под реакторного купола, он увидел вдалеке, у головы сааг-туула, две короткие вспышки. Животное дремало, распластавшись вдоль обрыва; защитных полей, удерживающих его, стало больше. Гедимин замедлил шаг у задних лап — повязки и швы сняли, голую кожу прикрыли «протезами», собранными из срезанных мёртвых чешуй. «Крепления какие-то косые…» — сармат пригляделся, недовольно щурясь. «А. Ему так удобнее. Медицинские крепления. Ладно, отвалиться не должны…»

Джагулы, лежащие и сидящие на земле, зашевелились, едва Гедимин вышел на свет. Часть уже стояла у закрытых пока «ворот». Сармат заметил, что у собравшихся лопаты в руках, нет шапок и очень мало цацек. «Десятеро на ногах, остальные сидят, но готовы к старту,» — думал он, быстро пересчитывая кочевников. Смотрели все на него, кто-то навострил уши, кто-то настороженно прижимал, некоторые даже пытались изобразить улыбку. Получалось у них не лучше, чем у самого Гедимина.

— Ты пришёл? — один из Джагулов приподнял когтистую руку, и сармат с удивлением узнал голос Джегеха. Переговорщик куда-то дел половину цацек — остались только намертво пришитые к одежде и, возможно, какая-то мелочь на руках или шее.

— Идёшь работать? — Гедимин криво ухмыльнулся. — Копать будешь, как все. Мне всё равно, кто из вас кто.

— Я иду, — отозвался Джегех, качнув лопатой. — Ты считаешь странно, по десять — одна рука и ещё четыре пальца. Тут собрались одиннадцать рук и четыре пальца сверх — по твоему счёту, ровно.

Гедимин, мигнув, на долю секунды уставился на его руку. « Hasu! Шестеричная система… Так, шестьдесят шесть и четыре… Семь смен? Вот это хорошо…»

— Мы считаем десятками, — сказал он, взрезая защитное поле. — Идём.

…Тонкий слой песка подступил к подъёмнику. На дне пещеры громоздились барханы — два неровных ряда вдоль стен, между ними — запорошенный песком просвет. Гедимин обвёл их взглядом и тяжело вздохнул. Джагулы за его спиной глухо зарычали.

— Работаем, — буркнул сармат, бросая у ближайшего холма пустые мешки. Сегодня их было тридцать — лишние нашлись в «передвижном лагере» Джагулов. Рабочие, обогнув сармата, подошли к бархану и остановились.

— Каменный песок, — сказал Джегех, поддевая лопатой горстку песчинок. — Холмы каменного песка. Вчера было