Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать - Шерри Тёркл

Эндрю Ын, один из основателей Coursera, стартапа в области онлайн-обучения, организованного в Стэнфордском университете, готов признать, что университетская аудитория способна предложить то, чего нет в МООКе: “некогнитивные навыки”. В режиме онлайн вы едва ли научитесь “командной работе, этике, умению управлять тревогой”. По словам Ына, этому как раз и учат в университетской аудитории[209]. Создатели Udacity, еще одного стэнфордского стартапа в сфере образования, пришли к выводу, что во время “живых” занятий студенты усваивают больше, чем в ходе онлайн-курсов, и решили сосредоточиться на профессиональной подготовке.

Если студенты испытывают сложности с беседой в наши дни, значит, нужно вовлекать их в беседу. Чем больше думаешь об образовательных технологиях со всеми их наворотами, тем сильнее тянет к простым преимуществам беседы. Когда Лоуренса Саммерса, бывшего президента Гарварда, спросили о величайших вызовах, с которыми сталкивается высшее образование, он ответил: “Просто удивительно, как много общего между опытом нынешних студентов и опытом предыдущего поколения”[210]. По мнению Саммерса, именно это стало причиной изменений в сфере, которая так медленно меняется сама по себе. Возможно, это также означает, что у нас есть и хорошие новости о том, как обстоят дела у американских студентов.

Когда вокруг – никого, можно услышать каждого

Многие из тех, кто стоял за первыми инициативами в сфере МООКов, воспринимали традиционную студенческую аудиторию как проблему, которую можно решить с помощью технологий. Дафна Коллер, стоявшая у основ стэнфордского стартапа Coursera, рассматривала традиционные “живые” классы как места, где студентов заставляют молчать. Почему? Дело в том, что, по мнению Коллер, любое “живое” окружающее пространство является системой, несовершенной с точки зрения тех, кто хочет быть услышанным. “Когда вопрос задан во время «живого» занятия, – говорит Коллер, – кто-то из студентов сидит в интернете, покупает обувь на Amazon, кто-то вообще игнорирует лекцию, какой-то умник в первом ряду отвечает на вопрос еще до того, как у однокурсников появился шанс узнать, какой вопрос задан”[211]. Зато в условиях онлайн-курса у каждого есть шанс спросить и получить ответ. А если вопрос задан вам, то никто не сможет опередить вас с ответом. С точки зрения Коллер, вне “живого” присутствия появляется шанс на новое равенство. Когда вокруг – никого, можно “услышать” каждого. В первом ряду нет тех, кто мог бы вас обскакать.

По мнению Коллер, идея “перевернутого” учебного класса должна подразумевать, что учащиеся проводят больше времени с педагогами в условиях реального взаимодействия. Предполагается, что студенты ознакомились с основным содержанием курса в режиме онлайн еще до того, как встретиться в классе. Теперь, все вместе, они свободны и готовы к более глубокому взаимодействию. К сожалению, так получается далеко не всегда. “Дискуссионные секции” занятия в “смешанных” классах нередко проводятся при участии ассистентов кафедры, как это происходило и раньше. Одна студентка МТИ, у которой в программе есть предмет со значительным онлайн-компонентом, сообщает, что во время дискуссионных секций весь ее курс занимается выполнением домашнего задания. За секции отвечают ассистенты кафедры, а профессор переходит от одной группы к другой. Студентка слышит речь профессора только в онлайн-видео, а ей бы хотелось послушать его живьем. Он фигура международного масштаба, с репутацией харизматика. По ощущениям студентки, она что-то упускает.

Реакция молодой женщины неудивительна. Если спросить людей, которые учатся на протяжении всей жизни, откуда у них берется любовь к учебе, они, как правило, упоминают вдохновившего их педагога. Лучше всего мы учимся в отношениях. Какие же отношения могут возникнуть с профессором, читающим лекцию в маленьком квадратике на экране (а ведь это и есть система подачи МООКа)? Захочется ли вам подражать этому педагогу?

Руководители университетов наблюдают за сокращением числа студентов, посещающих лекции живьем, и делают резонный вывод: студенты охотнее откликнулись бы на курс, предложенный в онлайн-версии. Судя по отзывам учащихся, ситуация более сложная: даже пропуская занятия, они не всегда готовы отказаться от учебных классов.

Так, к примеру, студент Калифорнийского университета в городе Санта-Круз выбрасывает флаг с надписью “диалог”, возражая против решения университета заменить МООКами “живые курсы”, проходящие в кампусе. Для этого студента главное в преподавании – не “информация”. В аудиториях и классах “мы учимся друг у друга. Именно это теряется в онлайн-лекциях, ограниченных компьютерным экраном и цифровым откликом”[212].

Возражения некоторых студентов носят более индивидуальный характер. Они зависят от того, что учащиеся знают о собственной человеческой природе, о природе, которая, на мой взгляд, не должна трактоваться как человеческая слабость. По словам студентов, им нужно общество. Они боятся, что и так проводят слишком много времени в одиночестве и в режиме онлайн. Они признают необходимость структуры. Студент выпускного класса признается: “Я и так собираюсь послушать лекцию, ведь я обязан. Но я не хочу делать это в полном одиночестве и, возможно, в грустном настроении. Лучше бы я пошел туда с друзьями. Я же в университете!” А вот что говорит третьекурсник из Нью-Джерси: “Убедить себя сидеть в одиночестве, да еще и перед компьютером? Неважно, насколько сильна моя мотивация, мне было бы трудно выделить целый час на лекцию. Мне нравится, что приходится самому ходить на лекции, ведь я посещаю нечто «живое»”.

Когда этот третьекурсник рассказывает, как важно “посетить нечто «живое»”, он вовсе не отрицает значимости того, что можно узнать или оценить онлайн, но лишь напоминает, что есть обучение другого типа, результаты которого не так легко оценить. Отправляясь на занятие в класс, вы всегда можете встретиться с чем-то неожиданным[213].