Живым голосом. Зачем в цифровую эру говорить и слушать - Шерри Тёркл

Однако уже тогда возникали возражения против таких программ, причем в большинстве своем эти возражения исходили от педагогов, убежденных, что лекция и живая демонстрация являются священным пространством. Преподаватели утверждали: важно дискутировать со студентами, отвечать на вопросы и на собственном примере показывать, как отстаивать свою точку зрения и уважать мнения других. Они говорили о неприкосновенности живых демонстраций, о том, как важно преподавать научные дисциплины в реальном времени. Педагоги хотели, чтобы студенты воспринимали живые, далекие от совершенства лекции и демонстрации и чувствовали себя частью сообщества личностей. Аудитория становилась для них местом, где студенты учились любить мир, каков он есть, явленный нам природой, в той же степени, в какой любят воображаемый мир виртуальной реальности[215]. Преподаватели отстаивали свои живые лекции и демонстрации. Теперь уже новое поколение, привыкшее к симуляции, готово переводить лекции и демонстрации в формат МООКа.

И уже не только годы отделяют нас от защитников живой лекции и несовершенной реальности. За эти десятилетия большинство наших мечтаний было сфокусировано на том, что нам может дать интернет. Неудивительно, что к моменту появления МООКов мы с готовностью представляли себе революцию в образовании, опиравшуюся на совершенство виртуальных возможностей.

Преподаватели, возражавшие против вторжения проекта “Афина” в аудиторию, также отстаивали то, что Торо называл “беседой первого стула”. С их точки зрения, мысли вслух и открытые высказывания являются важной частью педагогического процесса. Они хотели читать лекции, поскольку, по их мнению, студенты должны были узнавать не только об информации, которую им необходимо усвоить, но и о существовании разных способов, которыми эту информацию можно получить и распространять. А вопросы, задаваемые после лекции, превращали аудиторию в территорию дружбы, сотрудничества и общности. Таким образом, для противников “Афины” учебный класс становился местом, объединяющим беседы первого, второго и третьего стульев.

Лекция – форма обучения лицом к лицу, более всего подверженная критике. Это старейший способ преподавания. Именно здесь мы, скорее всего, можем столкнуться с пассивным студентом и активным педагогом. Именно эту форму преподавания чаще всего преподносят в карикатурном виде: например, изображают пассивным и учителя, возможно, зачитывающего записи, созданные много лет назад. Дафна Коллер знала о недостатках лекции и полагала, что технологии смогут исправить ситуацию. Но, вспоминая историю с проектом “Афина”, я все-таки думаю, что, при всех ее недостатках, у лекции есть и серьезные достоинства.

Аудитория – место, где студенты объединяются в хорошие или плохие дни, формируя относительно небольшое сообщество. Как и в ситуации любого живого выступления или представления, может случиться все, что угодно. Здесь есть зрители и слушатели; присутствующие вовлечены в происходящее. Лекция подпитывает вдохновение определенного рода. Вы видите преподавателя несколько раз в неделю. Вот что самое впечатляющее в университетском образовании: вы учитесь думать, как другой человек, ценить интеллектуальную личность и размышлять, каково это – самому стать интеллектуальной личностью. Слушая, как кто-то выступает, мы ассоциируем с ними какие-то вещи, от которых, возможно, и сами бы не отказались.

Студенты слушают, как профессор размышляет вслух, наблюдают, как мысль рождается у них на глазах, и, если все складывается наилучшим образом, студент может сказать: “Когда-нибудь и мне удастся это сделать. Когда-нибудь и я смогу стать таким”. Следовательно, когда молодой человек говорил о своем желании “посетить нечто «живое»”, он вероятнее всего имел в виду посещение кого-то живого – педагога, размышляющего перед студентом здесь и сейчас.

Некоторые лекции просто невозможно забыть. Весной 1971-го я слышала, как известный психолог и психиатр Бруно Беттельгейм задал простой вопрос во время своего большого курса лекций в Чикагском университете: “Как лучше всего объяснить важность грудного вскармливания?” Тогда женское движение находилось еще в начале пути. Беттельгейм слушал ответы аудитории, сформулированные с учетом тогдашних представлений о политкорректности: “Грудное вскармливание естественно”. “Ребенка полезнее кормить молоком”. “Благодаря грудному вскармливанию, корпорации не могут внедриться в святая святых семьи”.

Сидя на стуле перед студентами, Беттельгейм казался почти безучастным. Он почти не двигался и только слегка покачивал головой, не соглашаясь с услышанным. А ответы продолжали поступать с разных рядов – примерно те же, что уже звучали раньше, но в разных вариациях. Наконец, Беттельгейм тихо сказал: “Это источник хороших ощущений”. А потом громко, с чувством: “Это источник хороших ощущений”. Он уточнил: когда мать дает ребенку грудь, это что-то приятное, приносящее удовлетворение. У ребенка возникает телесное ощущение, что он дает матери удовлетворение, приносит ей удовольствие и сам его получает, потому что ребенку приятна материнская грудь. По мнению Беттельгейма, все успешные отношения создаются по этому же лекалу. Вы приносите удовольствие другому человеку посредством того, что приносит удовольствие вам.

Когда Бруно Беттельгейм предложил эту трактовку, в аудитории буквально заполыхала дискуссия. Мнение профессора приняли не все, но каждый согласился с тем, что мы не позволяли себе не только высказывать подобную точку зрения, но даже и думать об этом. Ответ оказался простым, но он имел отношение к телу. Остановило ли это нас? По окончании занятия обсуждение продолжилось в неформальной обстановке за пределами аудитории. Беттельгейм создал пространство для такого разговора, какого прежде у нас не могло возникнуть.

В тот момент кто-то сказал, что на другие занятия мы приносили только частицу себя. Мы могли поделиться только тем, что прочитали в книгах. Мы не пытались включить то, что нам было известно из повседневного опыта, а этот опыт мы воспринимали как нечто, не имеющее отношения к нашей научной деятельности. Бруно Беттельгейм – противоречивая фигура, его обвиняли в подделке научных степеней и плагиате[216]. Но в тот день, в ходе того курса лекций, Беттельгейм сделал нечто значимое. Он дал нам разрешение задействовать в научной работе все доступные нам ресурсы. Нельзя обесценивать здравый смысл, нельзя сбрасывать со счетов простодушие. Нужно, чтобы наши ответы были напрямую связаны с нашим человеческим опытом. И чтобы мы всегда помнили об этом опыте.

Жизненный опыт

Даже когда студенты говорят о вводных лекциях для больших групп, они упоминают, как важно присутствовать в аудитории. Вот что рассказывает один третьекурсник: “Я посещал вводную лекцию по психологии; нас было много, и я понимал, что такая лекция вполне могла проходить в форме МООКа, но все-таки для меня было важно находиться там, со всеми этими людьми. Ты становишься частью группы. Ты обретаешь всех этих друзей. Ты рассказываешь о своей группе”. И, конечно же, ты там вместе с преподавателем.