Хозяин белых оленей - Константин Валерьевич Куксин

не нарушу ли я какой-нибудь древний запрет. Наконец я решил посоветоваться с Сергеем.

— Не знаю, можно ли… — засомневался юноша. — Это тайное святилище, отец говорил, что чужим туда нельзя!

— Сергей, я не рассказывал тебе, просто не было случая. У меня есть ненецкое имя. Настоящее имя! — негромко произнес я и заметил, как от удивления расширились глаза молодого ненца. — Меня зовут Мюсерта. Это имя дала мне одна удивительная женщина…

Я кратко рассказал Сергею историю с письмом президенту, описал встречу с Еленой Григорьевной в доме Лапцуя. Юноша слушал меня затаив дыхание, а потом тихо сказал:

— Выходит, ты один из нас, Мюсерта! Тебе можно идти на святилище. Я думаю, будь отец с нами, он разрешил бы тебе…

Я благодарно посмотрел на Сергея и пошел собираться — подъем на вершину мог занять целый день. Молва о том, что у меня есть тайное имя, быстро облетела весь лагерь. Когда я, положив в рюкзак видеокамеру, фотоаппарат и небольшой перекус, собрался выходить, все жители стойбища вышли проводить меня. Женщины желали удачи, мужчины просили замолвить словечко Хозяину, попросить «доброй» погоды и здоровья оленям.

— Подъем сложный! — веско сказал дед Николай. — Высота горы два километра!

— Да ладно, полтора всего! — не согласился Виктор.

Мужчины начали спорить, высказывая самые разные предположения насчет высоты Саурея. Наконец Коля остановил спор:

— Так, хватит! Какая разница? Сколько бы ни было, все равно своими ногами идти. Ступай, Костя! И не забудь о наших просьбах…

Неожиданно ко мне подбежала Саша, тоже по-походному одетая.

— Ты куда собралась? — изумленно посмотрел я на девушку.

— С тобой, конечно! — просто ответила Саша. — На святилище!

— Женщинам туда нельзя. Даже наши женщины никогда не поднимаются на это святилище! — строго сказал Коля.

— Но это же тема моей научной работы! — вспылила Саша. — Я пишу о верованиях ненцев, о христианизации. Мне просто необходимо побывать на святилище. Я пойду!

Повисло неловкое молчание. Мужчины старались не смотреть на Сашу, женщины опустили глаза. И тут Марина, покачав головой, быстро подошла к моей спутнице. Зырянка посмотрела Саше в глаза и очень тихо, но четко произнесла:

— Иди, Саша. Иди. Только потом всю жизнь будешь несчастна… — Марина круто развернулась и направилась к своему чуму. Вслед за женой бригадира стали расходиться и остальные.

Я посмотрел на Сашу. Девушка побледнела, словно ей стало нехорошо, и обессиленно опустилась на нарту.

— Саш, ты в порядке? — встревоженно спросил я.

— Да, все хорошо! — вымученно улыбнулась девушка. — Ты иди, я тебя здесь подожду…

Сергей вызвался проводить меня до подножия священной горы, и вскоре мы добрались до узкого ущелья, из которого начиналась тропа к святилищу.

— Святилище не на вершине, — объяснил мне Сергей. — Может, заметил, когда мы к горе шли, небольшой выступ, словно маленький чум? Это и есть дом Хозяина. Впрочем, святое место ты сразу узнаешь…

Я уже собрался идти дальше, как вдруг молодой ненец взял меня за руку.

— Подожди. Ты, хоть и носишь тайное имя, на это святое место первый раз идешь. Духи-хранители тебя не знают, всякое может случиться… — Сергей внимательно посмотрел на меня. — Положи в сапоги по одной монете. Это помогает. А когда доберешься до святилища, оставишь их Хозяину…

— Хорошо, Сергей! — кивнул я. — На следующем привале сапоги сниму и сделаю, как ты сказал!

— Ну, тогда удачи тебе, Мюсерта! — улыбнулся Сергей и, не оглядываясь, пошел в лагерь.

Путь на вершину оказался сложнее, чем я предполагал. Я взбирался на скалы и думал, каким образом ненцы поднимают к святилищу жертвенных оленей. О том, что жертвы приносят на вершине, мне рассказал Сергей.

«А может, я просто сбился с тропы?» — удрученно подумал я и опустился на камень перевести дух. Гора нависала надо мной серой громадой, подавляя своим равнодушным, холодным величием. Наползли низкие тучи, задул холодный ветер, тоскливо завывая в скальных расщелинах. Мне стало казаться, что я напрасно решился идти к святилищу, захотелось поскорее вернуться в лагерь, в уютный чум…

И тут я вспомнил про монеты! Стянув с себя сапоги, я пошарил в карманах и нашел две монетки по десять копеек. Положив их под стельки, я обулся и вдруг почувствовал, что стало легче — тоска отступила, облака рассеялись, снова выглянуло солнце, и я даже рассмеялся от нахлынувшей на меня радости.

«Как удивительно все устроено в мире! — размышлял я, выбираясь на тропу, которую действительно потерял, когда карабкался по скалам. — Не понимаю, как две обычные монетки в сапогах могут влиять на мое восхождение, но идти стало гораздо легче…»

Одолев последний подъем, за поворотом тропы я наконец-то увидел святилище. Небольшой скальный выступ, как и рассказывал Сергей, напоминал маленький чум, словно прилепленный к склону горы. Я подошел ближе. Сердце заколотилось в груди от странного предчувствия, когда я увидел Хозяина Белых Оленей. Большой деревянный идол с грубо вырезанными чертами, слегка наклонившись, смотрел вдаль, на бескрайние просторы тундры. Под ним лежала огромная гора побелевших от времени рогов и черепов жертвенных оленей.

— Здравствуй, Хозяин Белых Оленей! — поклонился я древнему богу. — Меня зовут Мюсерта…

Неожиданно поднялся ветер, и колокольчики, подвешенные к идолу, начали негромкий перезвон. Я слушал затаив дыхание, пытаясь понять, о чем говорит мне Хозяин Белых Оленей.

Ветер стих. Я опустился на камень, стянул с себя сапоги и бросил монеты к основанию идола, где стоял большой железный котел.

— Спасибо, что пропустил, Хозяин! — улыбнулся я. — Люди просили хорошей погоды, просили, чтобы ты защитил их оленей.

Твой Нядай, кстати, пришел к тебе. Помнишь, ты спас олененка семь лет назад? Теперь он привел большое стадо…

Я разговаривал с идолом как с живым существом, рассказывая о своей жизни в стойбище: об ошибках и неудачах, успехах и радостях, о том, как я стал оленеводом…

Древний бог внимал молча, испещренное трещинами, словно морщинами, деревянное лицо не выражало никаких эмоций, но я знал: Хозяин Белых Оленей слышит меня.

— Ты не возражаешь, если я сделаю несколько фотографий? — извиняющимся голосом спросил я. — Саша, очень хорошая девушка, не может подняться к тебе, но ей очень нужны снимки…

Снова раздался легкий звон колокольчиков, и я решил, что Хозяин Белых Оленей дал свое согласие. Достав аппарат, я сфотографировал святилище и понял, что пора уходить.

— Прощай, Хозяин Белых Оленей! — Я улыбнулся древнему богу. — Береги свой народ. Пусть у них будет много оленей и богатые пастбища на пути, где бы они ни кочевали…

Покинув святилище, я решил подняться на самую вершину Саурея. Одолев достаточно крутой подъем, я оказался на широком плато. Повсюду, насколько мог охватить взгляд, синели горы, покрытые пятнами снега. Хребет Полярного Урала, извиваясь, уходил