Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона - Никита Василенко

и в голову не пришла мысль повторить опыт Ксенофонта – записать историю своего похода. Просто здравый смысл и опыт войны убедительно доказывали, что необходимо разбираться не только в вооружении или построении потенциального противника, но неплохо также изучить его верования или обычаи. А противниками Империи были все, кто граничил с нею. Так было еще с незапамятных времен и войн с варварами, окружавшими Рим, город-государство тогда еще на семи холмах.

Тем временем Ждан медленно, со вкусом начал свой рассказ. Германику стало досадно, что, размышляя о своем долге перед императором, пропустил начало, но, заметив, что рядом присел на корточки любопытствующий Эллий Аттик, успокоился. «Потом у грека переспрошу, если что интересное действительно пропустил».

– …Наш народ, как я уже сказал в начале, – вещал Ждан, – относится к Черной реке с уважением и боязнью. Ну, про уважение – это понятно любому анту.

Черная река омывает Юрьеву гору, где стоит большое, сильно укрепленное городище. Именно из него великий князь контролирует торговый путь по Тясмину, который изгибается здесь в причудливом повороте, образуя с Борисфеном гигантский остров, ширина которого равна приблизительно двум дням пути. В длину – не менее пяти дней. Плодородная почва способствует развитию земледелия, излишек продуктов всегда можно продать путникам, следующим по речным дорогам. Тут издавна селились люди: остров, слева омываемый Борисфеном, а справа Тясмином, имеет множество природных укрытий. Глубокие извилистые овраги, тянущиеся на сотни шагов и переходящие один в другой, поросшие поверху колючими кустами и скрытые в перелесках, образуют подобие лабиринта и запутывают конных степняков, преграждая им путь. Однако до острова мы, судя по всему, не доберемся. Вернемся к Черной реке, по которой плывем.

Черная река наполняет ров, огибающий крепость со стороны суши. Скоро убедишься сам, римлянин: если со стороны воды крепость поднимается на триста локтей и выше, то с противоположной, степной, стороны частокол даже с учетом дополнительной земляной насыпи не превышает двадцати локтей. Ров, заполненный водой, служит дополнительной преградой. Впрочем, пока укрепления никто не штурмовал. Готы сюда не доходили, а сарматы крепости брать не умеют, конники привыкли сражаться в степи. На стены не полезут, не их это война.

Теперь отчего река у антов зовется Черной. Ведь это не только цвет земли, но еще и цвет беды, смерти. Согласно легенде, народ, живший в этих краях до антов, и соорудил не только городище на Юрьевой горе, но поднял насыпи вокруг своих городищ, обойти которые можно только за несколько дней. Этот народ занимался и хлебопашеством. Громадные земляные валы, которыми местные отгородились от буйной степи, способствовали мирным занятиям.

К слову, трибун. Купец, научивший меня греческому, рассказывал о гигантских пирамидах, возведенных египтянами в знойной Африке. Когда ты увидишь земляные насыпи вокруг городищ, созданные нашими предшественниками, ты поймешь, что пирамиды египтян по сравнению с ними – детские забавы из песка.

Германик кивнул. Рассказ охотника Ждана почти подтверждал воспоминания Радагаста о его родном городище, тоже построенном предшественниками антов. И о том, что поселение окружал земляной вал высотой в тридцать локтей и шириной чуть ли не с Аппиеву дорогу. «Что же Радагаст сказал тогда дословно?» Обладавший хорошей памятью, трибун без труда вспомнил и процитировал слова анта:

– «…по которому наверху может проехать колесница, да еще рядом с ней пехотинцу место останется». – Ждан недоуменно посмотрел на римлянина. – Так описал свое городище, вернее, вал вокруг него твой соплеменник Радагаст, с которым я встретился во время плавания по Гипанису, – пояснил Константин Германик.

– Радагаст?! – заулыбался Ждан. – Отличный друг и рачительный хозяин. Он бывал у меня в гостях. Как ему живется?

– Умирает, – в который раз с сожалением коротко объяснил трибун нынешнее состояние радушного анта. – Мне жаль.

Охотник вздохнул:

– Все мы уйдем на небо. Но лучше это сделать с поля битвы. А вот Радагасту не повезло, доведется испустить последний вздох не в чистом поле, а на постылой лежанке. Впрочем, ведь как у нас говорится: «На ловца, и зверь бежит». Ты меня опередил печальным известием о скорой кончине моего старого знакомого. А опередил потому, что я сам сейчас поведу разговор о смерти и о том, почему река наша называется Черной.

По рассказам седых стариков, которые они слышали от своих отцов, а те от дедов, народ, обитавший на этой земле и укрывшийся за высокими земляными валами, до поры до времени чувствовал себя в полной безопасности. Подобные морским волнам конные орды кочевников, столкнувшись с неприступной преградой, просто обтекали ее, устремляясь в степь за более доступной добычей. Движимые голодом и жадностью, кочевники один раз так быстро свернули временный лагерь, что забыли в нем ребенка мужского пола. Разведчики доставили кричащий и описавшийся «трофей» в городище, где его выходили и выкормили сердобольные мамки из того народа, которого мы, анты, привыкли называть «скола». Народом солнца, ведь коло, которому поклонялись местные, род которых перемешался с антским, на нашем давнем языке означает «солнце». Не думаю, что мы сильно отличались от предков, ведь тоже поклоняемся Дажбогу-солнцу.

Мальчишка вырос в красивого юношу необычной для сколов внешности: с белокурыми волосами и голубыми глазами. Неудивительно, что в степного Апполона без памяти влюбилась дочь местного князя, которой минуло тринадцать весен. Скоро, не в силах бороться с любовной истомой, девушка отдалась выходцу из чужого племени.

В то лето кочевники вновь перешли реку и подступили к городищу на Юрьевой горе. Взять они его, конечно, не взяли, но обложили крепко, ожидая, что местные, оголодав, попадают прямо со стен под копыта их лошадей, как замерзшие утки. Однако, даже терпя невыносимые лишения, народ скола о сдаче не помышлял, решили держаться до конца.

Повторю, римлянин, за достоверность этой истории я ручаться не могу. Она подобна трехдневному звериному следу, припорошенному первым снегом. Смотришь и раздумываешь: а был ли тот зверь вообще или тебе привиделось? Так и этот мой рассказ.

Однако продолжим. Под каждым антским городищем тянутся подземные ходы. Ты сам убедился в этом, будучи в Торговище. Именно в подземелье завалился дом Доброгаста, когда глухо вздохнула преисподняя.

Поговаривают, что подземные ходы под Торговищем очень длинны и ведут на другую сторону реки. Что тогда говорить о крепости-городище на Юрьевой горе, которая значительно крупнее и мощнее обычной заставы! По слухам, подземные ходы под Юрьевой горой, рыть которые стали первые люди, а после углубили и укрепили поколения сколов, заканчиваются чуть ли не возле Домны, затоки Борисфена.

О ходах слышали все: и тогда, и сейчас. Но только члены княжеского рода хранили тайну безопасного прохода во тьме к свету.

Тем временем юноша-степняк,