Пружина для мышеловки - Александра Маринина

Стояло лето, на выходные вся семья уезжала на дачу. Иконечно же, вместе с ними ездил Георгий Степанович, мамин брат, дядя Жора, укоторого после смерти жены не осталось никого, кроме сестры, ее мужа и дочери.В тот день они договорились, что отец с мамой поедут за город отдельно, потомучто у папы очередная партконференция, которая закончится поздно вечером, и мамабудет его ждать, а Майю отвезет на дачу дядя Жора.

Георгий Степанович явился к Майе днем, часа в три, и засталплемянницу за чтением какой-то рукописи.

– Майка,– весело прогремел он с порога,– у тебяобед есть?

– Есть. И первое, и второе. Тебя накормить?

– Обязательно. Я голоден, как стая волков. До дачи недотерплю. Пока доедем, да пока ты там сваришь-пожаришь…

– Конечно, дядя Жорочка,– Майя вскочила и помчалась накухню разогревать обед для любимого дядюшки.

Когда все было готово, она красиво накрыла маленький столик,постелила свежую клеенку, поставила нарядные тарелки.

– Дядя Жора, идите!– крикнула она, нарезая хлеб искладывая его в маленькую плетеную корзиночку.

Потом тоненькими кружочками нарезала и разложила узоромогурец и помидор. Майя хорошо готовила и любила подавать плоды своегокулинарного искусства в достойном оформлении. А дядя Жора все не шел.

Она вернулась в комнату и застала родственника сидящим наполу и читающим что-то из написанного Леной.

– Ну дядя Жора,– недовольно протянула она,– всеже остывает.

– Погоди, я сейчас…

Он дочитал до конца абзаца, поднялся и вышел вместе с ней накухню.

– Что это такое я читал?– поинтересовался ГеоргийСтепанович, поедая вкуснейший рассольник.

– Это одна моя подруга написала. Та, которая погибла. Помнишь,я тебе говорила?

– Да,– он кивнул.

– Правда, ужасно? Язык совершенно кондовый.

– Ужасно,– согласился он.– Но любопытно.

– Да?– обрадовалась Майя.– Правда? Тебенравится?

Она собралась было поделиться с дядей своими планами о статьеи посмертной публикации. Конечно, она – молодой сотрудник редакции, и вряд лией уместно выступать с такой инициативной, но если вмешается дядя Жора, скажет,кому надо, попросит, то…

– Нет,– сказал Георгий Степанович,– мне ненравится. Но что-то в этом есть. Надо еще прочесть страниц двадцать-тридцать.Сейчас поем и почитаю, мы же не торопимся, верно? Тем более я не люблю водитьмашину на сытый желудок, меня от сытости в сон клонит, а это опасно за рулем.

Он весело подмигнул племяннице и принялся быстро доедатьсуп. За супом последовало жаркое, потом чай со сладкими пирожками. ГеоргийСтепанович окончательно разомлел, тем более погода стояла жаркая, и улегся вкомнате на диван с рукописью в руках. Майя поняла, что он читает что-то изтого, чего еще не читала она сама. Она же вернулась к рассказу, который читаладо его прихода.

Читал дядя Жора быстро, все-таки он был профессионалом,заместителем главного редактора журнала, и привык в короткие сроки справлятьсяс большими объемами текста. Майя добросовестно отсчитала тридцать страниц изтой папки, что была у нее в руках, и когда дошла до тридцатой, то подумала, чтодядя Жора уже должен быть прочесть столько, сколько наметил, даже больше. Но онпродолжал читать, не отрываясь.

– Дядя Жора, нам ехать не пора?– осторожно подалаголос Майя.

– Успеем,– буркнул он, не отрываясь от страниц.

Она пожала плечами и вернулась к своему занятию.

Часа через два Георгий Степанович сложил в папку последнийлист и аккуратно завязал шелковые ленточки.

– Ну все?– Майя с облегчением отложила в сторонурукопись, которая показалась ей невероятно скучной.– Можем ехать?

Дядя Жора, однако, не торопился вставать с дивана. Онпристально смотрел на племянницу.

– Ты это читала?– негромко спросил он.

– Нет. А что? Что это? Разве не рукопись Лены?

– Рукопись,– медленно повторил он.– Лены. Да,наверное. Это история о том, как девушка наблюдает за своим братом, поведениекоторого кажется ей странным, и сначала понимает, что он психически больной, апотом – что он маньяк, убивающий людей. Не читала?

– Нет,– удивленно протянула Майя.– Я до этойпапки еще не дошла.

– И раньше не читала?

– Да нет же. Я вообще все это читаю в первый раз. Ленаникогда не показывала мне то, что она пишет.

– Понятно, понятно,– пробормотал он, думая о чем-тосвоем.

– Ну мы едем или нет?– нетерпеливо спросиладевушка.– Скоро магазины закроются, а нам еще продукты надо купить, надаче есть нечего.

– Едем,– дядя Жора решительно поднялся. Майю удивило,что папку он взял, а не оставил на диване.– Едем, Майка. Купим продукты,а на даче поговорим.

– О чем?– испугалась она.– Что-то случилось?

– Ничего. Но поговорить надо.

Сердце ее радостно зашлось. Значит, дяде Жоре понравилосьто, что написала ее подруга! Она ни минуты не сомневалась, что он предложит этоопубликовать. Может быть, там потребуется редакционная работа, да, навернякапотребуется, и немалая, и может быть, он захочет, чтобы эту работу проделаласама Майя, и написала предисловие или даже – бери выше!– авторскуюстатью, и он поставит это в свой журнал. Журнал «Эпоха», шутка ли! Любимейшийжурнал советской интеллигенции, на которой подписаться можно только по блатуили если ты приближен «к сферам». Его передают из рук в руки, как «Новый мир»или «Иностранную литературу», на него записываются в очередь в библиотеках.Опубликоваться в «Эпохе» – это дорогого стоит, пусть и всего лишь спредисловием, но зато в твоей библиографии будет стоять название знаменитогожурнала.

Да, речь шла именно о публикации. Но совсем не о той, окоторой думала Майя Истомина.

– Это нужно переделать от начала до конца,– строгоговорил Георгий Степанович, когда они, приехав на дачу и выгрузив сумки спродуктами, уселись на веранде пить чай с вареньем.– Даже не переделать,а написать заново. Это все очень плохо. Но там есть зерно, на которое всеклюнут.

– Какое зерно?

– Переживания человека, который понимает, что его близкий –страшный убийца, и непонятно, что с этим делать. Там есть вся гамма этихпереживаний и эмоций. Сначала простое любопытство, потому что брат веред себястранно, неадекватно, и хочется понять, что за этим стоит. Потом жалость, когдаприходит понимание, что он – душевнобольной. Сочувствие. Стремление помочь.Потом ужас, когда сестра узнает, что брат убивает детей и насилует их. Она незнает, что ей делать, то ли донести на него, то ли делать вид, что ей ничего неизвестно. Она взвешивает, что ей дороже, жизнь чужого ребенка, которого онобязательно убьет, если останется на свободе, или жизнь родного брата, такоголюбимого, рядом с которым она выросла. Она мучается, взвешивает все «за» и«против»…