Цитоник - Брендон Сандерсон

Но разрешение было настойчиво. Да, есть те, кто опечалится или рассердится, если я не вернусь. Но никто не сможет утверждать, будто я не выполнила свою часть работы. Попытка заключить перемирие с делверами вполне аргументированна, чтобы ее принять. А даже если бы и нет… ну, нельзя бесконечно требовать от человека продолжать отдавать, пока не выжмешь его досуха. Это не любовь.

Я могу остаться. Я заслужила право остаться, если пожелаю. Этот знакомый разум не пытался меня уговорить. Он дал мне позволение уйти, если я действительно этого хочу.

Я прислонилась к стене и уткнулась головой в колени, чувствуя идущее сквозь меня тепло, пока я не позволила ему выйти наружу слезами. Как будто я была наполнена до краев.

Я не могла объяснить, почему плачу. Это не были слезы горя или радости. Это были… просто слезы.

Не могу сказать, сколько я просидела так, но не думаю, что пропавшее время было связано со странными эффектами «нигде». Постепенно я позволила этому всему выплеснуться и пришла в себя. Я сидела в этом коридоре с его приглушенным освещением, неожиданно спокойная.

Я все еще не приняла решения, но мне нужно было вернуть себе свой значок. Я должна точно знать, действительно ли в нем заключена душа моего отца.

Поднявшись на ноги, я отправилась на поиски, нас с этим разумом словно бы соединяла светолиния. Я шла в безрассудном темпе. На первом этаже я вошла в большую комнату со столами длиной со взлетно-посадочные полосы. Скад, это что, столовая у них такая? У люстр такой вид, будто они пылают огнем.

Этот разум был где-то неподалеку. В столовой находилось сейчас несколько пиратов, в том числе Максим и человек, показавшийся мне смутно знакомым. Я где-то видела его раньше? У него была нашита эмблема группировки Длинной Доски.

Максим дружески махнул мне рукой, и я рассеянно кивнула в ответ, чувствуя, что меня… притягивает.

Я подошла к стене и, немного порыскав, нашла неисправную розетку. Я поддела и оторвала ее. За ней обнаружилась потайная ниша. В ней лежали две вещи. Мой значок и маленькая потрепанная мягкая игрушка. Формой морды и лапами она смутно напоминала инопланетного пса.

Оба они были окружены россыпью праха реальности. Мне не требовалось описание, чтобы понять, что эта мягкая игрушка и есть образ реальности базы. Как она попала сюда?

«Мы спрятались, – сказал мой значок, скорее ощущениями, чем словами, – когда начался бой. Некоторые тут попытались бы украсть нас».

От одного вида праха реальности я тут же почувствовала себя лучше. Более связанной с той, кем я когда-то была.

«Это так здорово – держать тебя в руках, – сказала я значку. – Спасибо тебе. Большое спасибо за твою помощь».

В ответ я услышала исходящую от значка характерную и радостную трель.

38

«Погибель! – подумала я, взволнованно посылая эту мысль ей. – Но как?!»

«Пряталась, – отозвалась она. – Делверы». Это ощущение было связано с идеей спрятаться в полости камня, чтобы не заметил рыскающий поблизости хищник.

«Я же отправила тебя домой!»

«Дом – это ты», – ответила она, изображая нас вместе. Потом добавила к картинке еще кое-что – спроецировала мне в мозг. На этой картинке Погибель сидела у меня на руках, но теперь спереди у нее красовались глаза и улыбающийся рот. Они словно были нарисованы маркером. Погибель не вполне понимала, для чего с человеческой точки зрения нужны глаза и улыбка, но, похоже, чувствовала, что это выражение лица указывает на довольство. На счастье.

«Дом». Она живет не в пещере. Она живет со мной. Куда бы я ни отправилась.

Я почувствовала себя полной дурой. Я нырнула в «нигде», держа на руках Погибель, цитоническое существо, эволюционировавшее таким образом, чтобы избегать внимания делверов, а потом в моем кармане внезапно появился отцовский значок. А ведь мне уже не раз говорили, что здесь цитоники способны изменять свой внешний вид. Если это может разумный, почему бы этого не мочь слизню?

«Ты выглядишь как мой значок!» – послала я ей мысль.

«Нарочно, – сказала она, чрезвычайно довольная. – Я нарочно. Решила спрятаться».

«И все же, – сказала я. – Тебе не следовало отправляться сюда следом за мной».

Она послала в ответ успокаивающее ощущение и образ меня, преследуемой хищником. Она беспокоилась обо мне. И потому отправилась со мной, но замаскировалась. Я общалась не с душой моего отца. Это Погибель все время поддерживала меня, она была тем знакомым разумом, который давал мне силы сопротивляться делверам.

Меня затопила безграничная благодарность. И на самом деле облегчение – что это не была душа отца. Не то чтобы я его не любила, просто… ну, в этой идее было что-то нервирующее. Я поняла, как замещала знакомое ощущение, исходящее от Погибели, тем, чего хотела. И чего при этом не хотела, как я поняла лишь сейчас.

Так это выглядело куда более осмысленно. Хотя… гм… я же закопала ее… Погибель издала отчетливо раздраженную трель.

– Извини, – огорченно прошептала я. – Я не знала, что это ты.

В ответ раздалась возмущенная трель.

– Нет, я больше не буду тебя закапывать, – пообещала я. – Но ты могла бы и сказать мне!

Она послала мне чувство испуга. Страх перед делверами, которые находились поблизости. Выискивали ей подобных. Она пришла сюда со мной, но из страха замаскировалась. И после этого с удобством ездила у меня в кармане. Наслаждаясь… ощущениями от этого места? Правильно я поняла? Находясь в «нигде», ее соплеменники любили просто свернуться калачиком и поглощать «радиацию» «нигде». Не как слизни, а скорее как… морские огурцы, например?

Она проделывала это каждый раз, когда путешествовала через «нигде» во время гиперпрыжков. Из-за делверов. Вот почему корабли, перемещавшиеся при помощи слизней, были намного безопаснее тех, которые вели цитоники разных рас.

«Не могу уйти», – послала она мне. Поскольку мы не находились во световспышке, она оказалась заперта в поясе, как и я. Кроме того, она, кажется, была довольна тем, что снова вернулась ко мне, хотя мне пришлось еще раз пообещать, что я не стану ее закапывать. Я не была уверена, много ли она понимает. Раньше я всегда воспринимала ее как животное. Но здесь я почувствовала, что понимаю ее лучше.

«Теперь ты говоришь умнее», – послала она мне. Хотя это не были слова, я истолковала послание именно так.

«Я тренировалась, – сказала я ей, – училась владеть своими способностями. Думаешь, получается? Ты меня понимаешь?»

«Умнее говоришь», – одобрительно пропела Погибель, и из нее выпала пылинка реальности.

«Погоди, – сказала я, сжав пылинку в руке. – Это, кстати, что?»