Запретная любовь - Халит Зия Ушаклыгиль

Сегодня она поверила, что Бешир умрёт. Но она стыдила себя за то, что не могла думать только о Бешире и жалеть его. Почему она не плакала?

Она открыла глаза и смотрела на сад и крупные капли дождя, которых теперь было всё больше. Некоторые из них падали на высушенные солнцем оконные доски. Она протянула руку и на неё полился тёплый летний дождь. Наверху, в темнеющем небе плыли друг за другом тучи цвета сажи, дождь лил всё сильнее, раскаты грома раздавались то вдалеке, то совсем близко, прямо над головой. Воздух был влажным и немного прохладным после поначалу тёплого дождя.

Вдруг чёрные тучи разорвало скорее красным, чем синим, пламенем; пошёл мелкий и частый дождь, омывая деревья и увлажняя песок в саду. Перед взором Нихаль теперь будто протянулась чёрная стена. Наступала ночь.

Она убрала руку и начала вытирать её носовым платком. Медленно вытирая руку, она думала, что Бехлюль уже не мог приехать. О! Как она была счастлива. Завтра утром она отправится на остров, в свою белую комнату. Бехлюль тоже приедет, может быть, даже раньше неё.

Вдруг она услышала мужской голос, отличный от голоса её отца. Как будто кто-то был рядом с Фирдевс Ханым в холле. Она не могла дышать. Это был Бехлюль? Немного отодвинувшись от окна, она прислушалась и услышала ещё один голос: высокий женский голос. Тогда она вспомнила: говорили, что сегодня вечером приедут Пейкер с мужем.

В холле смеялись. Громче всех слышался смех Фирдевс Ханым. Нихаль сказала про себя: «Они промокнут!» Потом она рассердилась на них. Они смеялись, когда Бешир был обречён умирать внизу.

С тоской в сердце она долго смотрела на дождь. Он становился всё реже, в небе проглядывали и тут же исчезали островки синевы. Вдруг чёрные тучи разорвались на части. Дождя больше не было; куски облаков отдалялись друг от друга, оставляя между собой всё больше синевы, тёмной синевы начала ночи; затем они вдруг пришли в движение и летели друг за другом как вереницы удивительных, огромных птиц с расправленными крыльями. Нихаль задумчиво смотрела на них. В какой-то момент небо показалось совсем ясным, затем сумерки как будто стали чуть темнее и темнота сгущалась всё сильнее и быстрее. Наступила ночь.

Нихаль вздохнула с облегчением и повторила про себя: он не приедет. Да, не приедет. Тёмная комната показалась ей мрачной. Теперь она захотела убежать от одиночества этой комнаты.

Снаружи по-прежнему смеялись. Смех, который недавно рассердил, теперь привлекал её. Она бы тоже посмеялась. Ей захотелось встать; но лень одолела её органы и мешала сделать малейшее движение. Поначалу тёплый дождь, прохладный влажный воздух, темнота, казалось, сгущавшаяся в саду, тяжёлый запах, поднимавшийся от мокрой земли — всё хотело усыпить её. Её глаза закрывались, обрывки голосов бессвязно заглушались, будто во сне. Она даже не думала.

Внутренний голос говорил «Я еду!», словно отвечая тем, кто звал снаружи. Сонная, с закрытыми глазами, она ясно сказала «Не приедет!», проснулась от звука собственного голоса, посмотрела туманным взором на открытое окно, на свою тёмную комнату и, не в силах стряхнуть сонливость, снова закрыла глаза.

Спала ли она? После огорчений, изматывавших нервы, появлялась сонливость, похожая на долгую болезнь, которая делала её бледной, слабой, оставляла синяки под глазами. Как долго она была в таком состоянии?

Ей казалось, что она встала со стула, прошла по комнате, зажгла свечу, поправила волосы перед зеркалом, открыла дверь и вышла. Теперь она была в светлом месте, вокруг была толпа, все смеялись и она смеялась вместе с ними. Потом она почувствовала, что оцепенела на стуле, в тёмной комнате, у окна, заставлявшего её мёрзнуть, не в силах стряхнуть с себя сон. Тогда она ощутила потребность, чтобы кто-то был рядом, хотела сказать «Отец!» но ей как будто сдавили горло и закрыли рот.

Вдруг она громко сказала: «Приехал!» Её полные страха глаза открылись в темноте. Приехал! Казалось, как будто это сказал чей-то голос в комнате. Кто-то в темноте холодным дыханием крикнул ей в лицо:

— Приехал!

Она вскочила со стула и сказала себе:

— Да, приехал, сейчас он там, может быть, вместе с ней!

Она была уверена. Бехлюль приехал. Наощупь, как лунатик, она в темноте прошла к двери.

***

Воспользовавшись мментом, Бихтер сказала матери:

— Я уверена, что Нихаль обо всём знает! — Мать и дочь посмотрели друг на друга долгим вопросительным взглядом. Потом Бихтер добавила:

— Бехлюль не приедет…

Надеясь, что по этим вопросам будут приняты правильные и своевременные решения, Фирдевс Ханым твёрдым голосом сказала:

— Приедет! — После этой короткой фразы для Бихтер началось мучительное ожидание. Она под непонятным предлогом бродила внизу, чтобы как можно раньше узнать о приезде Бехлюля. Когда приехали Пейкер с мужем, она на время забылась и даже немного побегала с Феридуном среди стульев.

Наступала ночь. Несрин зажгла от свечи большую люстру в холле. Значит, Бехлюль не собирался приехать и сегодня была последняя ночь её супружеской жизни. Когда Пейкер с зятем уедут, они с мужем поднимутся наверх, но она не пойдёт к себе в комнату, а останется в комнате мужа и во всём признается. Подумав об этом, она не смогла стоять рядом с улыбавшимся мужем, который слушал странный рассказ Нихат Бея. Она говорила себе:

— Бедняга, как он далёк от того, что ждёт его сегодня ночью!

Она хотела сбежать отсюда. Ей нужно было побыть одной. В какой-то момент она захотела найти предлог, чтобы пойти в комнату Нихаль, увидеть её и понять, что та делала в своей комнате. Но она не смогла найти сил для этого. Тогда она спустилась вниз и нашла себе занятие. Она заглянула в столовую, проверила накрытый стол и отругала Шайесте за плохо вытертую тарелку. Потом она вспомнила о Бешире. Она задержалась в его комнате и устроила ему допрос. Он встал с постели, сидел и чувствовал себя очень хорошо. Бихтер хотела поговорить с Беширом о произошедшем на острове:

— Ты простыл на острове! — сказала она. Бешир посмотрел на неё тусклыми белыми глазами и ничего не ответил. Во взгляде Бешира была такая враждебность, что Бихтер не захотела продолжать.

Она задыхалась и не смогла дольше находиться в комнате, наполненной запахом дёгтя. Её волновало, что до момента признания нужно оставаться равнодушной. Какое это было ужасное мучение! Но она почувствует облегчение, как только признается.

Бихтер вышла из комнаты Бешира, прошла по коридору, вошла в холл и направлялась к кабинету Аднан Бея, когда увидела, что дверь комнаты Бехлюля