Книга начал - Салли Пейдж

миль в час[30]. Именно здесь она наконец признается себе, что добраться до Хайгейт раньше чем в пять часов пополудни нечего и думать. Ей-то казалось, что на Рождество, наоборот, все стремятся уехать из Лондона, да не тут-то было.

Дела становятся несколько лучше после пересечения трассы М25, но тут уж ее продвижению вперед мешает густой снегопад. Хлопья его, крупные и пушистые, сплошной стеной сыплются сверху. Джо старается отвлечься и думать, сколько радости этот снег принесет ребятишкам, но все без толку; она устала, она голодна и в душе чувствует себя круглой дурой. Сил остается только на то, чтобы сосредоточенно смотреть на дорогу, полосы которой едва видны под оседающим снегом, и теперь машины уже едва ползут друг за дружкой, медленно приближаясь к столице.

Уже минуло восемь часов вечера, когда Джо наконец добирается до северной окраины Лондона, мучительно сознавая, что теперь еще придется искать, где поставить машину. После нескольких неудачных попыток она находит многоэтажную парковку, оставляет автомобиль и по снегу с трудом пробирается к квартире дяди Уилбура. Джо уже почти не надеется на то, что в переулке еще кто-то остался, и воображение ее рисует картины, как она в одиночестве проводит рождественскую ночь. Потом женщина вспоминает про Малкольма. Может быть, хоть он сейчас дома? К нему ведь всегда можно заглянуть.

Настроение поднимается, она уже с удовольствием смотрит на толпы людей, которые вышли праздновать Рождество на улицы. Снег придает рождественскому настроению особую оживленность: многие забавляются тем, что кидают друг в друга снежки, другие рука об руку просто прогуливаются, обратив лица к небу. Эти парочки заставляют Джо снова вспомнить про Эрика-викинга. И она прибавляет шагу. А вдруг…

В переулке темно и тихо. Фонарь, стоящий неподалеку от Хай-стрит, не горит. Впереди Джо замечает какое-то движение и спешит туда. Из дверного проема появляется чья-то фигура с ключом в руке.

Фигура поворачивается к ней:

– Джо! Что ты здесь делаешь?

– Ландо, как поживаешь? – отзывается она, пытаясь скрыть разочарование. – Ты Эрика не видел?

– Увы, он куда-то ушел, еще несколько часов назад. Да и я на секунду только заскочил, забыл здесь подарок Саше. Ой, с Рождеством тебя! Извини, надо бежать, там меня Ферди ждет. Нам с ним надо еще разложить морковку для оленей.

Джо тоже желает Ландо веселого Рождества и отворачивается. Снежинки скапливаются у нее на ресницах, приходится часто моргать. Лучше уж поскорее добраться до магазина дяди Уилбура и… главное – не падать духом.

Внутри магазина холодно и тихо. Джо собирает валяющуюся на плитках цвета индиго и бронзы почту, кладет эту пачку на первую попавшуюся полку. Белые листы бумаги на окнах придают помещению слегка жутковатый отсвет; кажется, будто и витрину полностью занесло снегом. Джо нащупывает выключатель, щелкает, но ничего не происходит.

В задней части магазина виднеется какое-то светло-оранжевое свечение, и Джо вспоминает, что Кендрик поставил там ей штепсельную розетку с таймером и лампу. Женщина идет к лампе, по пути включает чайник. Молока для чая у нее нет, но можно сварить кофе. До сознания внезапно доходит, как мало вещей она захватила с собой – даже мобильник оставила, – но потом напоминает себе: это же Лондон, тут полно магазинов, которые работают допоздна. Острое ощущение собственного одиночества отбивает всякое желание чего-нибудь перекусить; Джо убирает с дороги сумки, идет за прилавок и усаживается на свой привычный табурет. Наклоняется, втыкает вилку лампы в розетку, одновременно включает обогреватель, ногой разворачивает его так, чтобы тепло шло в ее сторону. Замечает под прилавком какой-то предмет. Это листок бумаги. Она поднимает, стряхивает с него пыль. Это рисунок викинга. Глядя на него, Джо ощущает себя одинокой дурочкой.

Сидя в скудно освещенном полумраке, Джо смотрит на прикрытые белой бумагой окна. Что же теперь делать?

И вдруг на этот вопрос ей приходит в голову очевидный ответ, настолько ясный, что даже не верится, что он не пришел к ней раньше. Интересно, всегда ли она подсознательно догадывалась (возможно, и боги тоже об этом знали), куда, собственно, направляется? Даже когда сидела в пабе, всячески оттягивая время? А время-то у нее еще есть. Еще только девять часов вечера. До десяти призраки не появятся.

В конце концов, таковы правила.

Глава 49

Ночь перед Рождеством на Хайгейтском кладбище

В поисках теплой одежды Джо обыскивает все шкафы и комоды дяди Уилбура. Натягивает на ноги по нескольку носков, чтобы его тяжелые ботинки – кажется, армейского образца – пришлись ей как раз впору. Потом надевает свитеры, заматывается платками, натягивает перчатки и, наконец, длинное зимнее пальто и серую шерстяную шапочку. Теперь ей кажется, что в этой одежде она стала ближе к своему любимому дяде. Джо шлет ему свою сердечную благодарность за все – и не только за данный момент, когда она с головы до ног закутана в принадлежавшие ему вещи, но и за все, что дали ей эти последние месяцы пребывания здесь, у него в магазине, включая воспоминания о счастливом детстве.

В глубине шкафа Джо обнаруживает крепкую трость, и вдруг в голове всплывают связанные с ней картины. Она видит своего дедушку, отца своей матери и дяди Уилбура, обеими руками опирающегося на эту трость; из-под полуприкрытых век он сейчас созерцает горные склоны, спускающиеся к озеру Алсуотер. Карл Маркс в нагрудном кармане хранил портрет своего отца, а дядя Уилбур, выходит, хранил трость своего отца.

Мысли о родственниках напоминают ей, что она все еще не позвонила домой, родителям. Джо снимает перчатки и звонит им со стационарного телефона. К счастью, отвечает отец и без лишних слов соглашается передать матери, что у дочери все хорошо, а также обещает попросить ее позвонить Люси.

На улице снегопад прекратился, но тротуары обледенели и стали скользкими – скользят даже ботинки дяди Уилбура, и дедушкина трость не спасает. Легче становится, когда она сворачивает с Хай-стрит. Людей здесь значительно меньше, и по свежему снегу ноги уже не так скользят. Джо направляется к узкому переулку, который ведет к кладбищу.

Окна домов сияют рождественскими огнями, и она благодарна также обитателям этих домов, которые не стали задергивать шторы, и ей теперь видны помещения, наполненные теплым, праздничным светом. Откуда-то доносятся звуки виолончели, и Джо словно видит движения смычка по струнам, рождающего прекрасную мелодию. Потом мелодия прерывается. Лает собака.

Джо слышит чей-то далекий смех, который доносится с Хай-стрит, но продолжает шагать по переулку все дальше, и скоро все звуки куда-то исчезают, и в ушах звучит