Книга начал - Салли Пейдж

только скрип снега под подошвами ботинок и собственное отрывистое дыхание. Идти сейчас легче, чем она ожидала, но Джо продвигается медленно, держась за ограды и фонарные столбы, и вот наконец добирается до ворот Восточного кладбища.

Они закрыты на замок.

Об этом Джо как-то не подумала. Обычно их сюда приводил Малкольм, он и выбирал время, когда приходить, поэтому ей казалось, что кладбище открыто всегда – приходи когда хочешь.

Джо сбрасывает рюкзак, который захватила с собой, и ищет в нем фонарик. Включает его на полную мощность и шагает по переулку дальше, в свете фонарика внимательно разглядывая стенку кладбища. Сама стенка невысокая, но поверх нее идет ограждение, довольно прочное и без видимых дыр. Сердце ее сжимается.

Но раз уж она решилась, теперь нельзя все бросить и вернуться домой ни с чем. Женщина вспоминает о Джоне Лоббе, который добирался до Лондона из Корнуолла пешком. В общем, делать нечего, остается только шагать дальше. Теперь идти еще легче, поскольку снег здесь глубже и можно держаться за кладбищенскую ограду.

Джо проходит еще совсем немного, как вдруг замечает на снегу чьи-то следы. Они ведут через переулок куда-то дальше вниз по склону. И обрываются у стенки между очередным каменным столбом и уличным фонарем. Одни следы маленькие, словно птичка скакала по снегу, а вторые – крупные (возможно, ноги обуты в ботинки, изготовленные рукой самого Джона Лобба). Грудь Джо переполняет восторг, куда более сильный, чем при погружении в холодную воду Хэмпстедских прудов.

Ну конечно, они пришли. В глубине души Джо знала, что так оно и будет. Причем Малкольм хорошенько подготовился. Между столбом и уличным фонарем у ограды стоит стремянка.

Джо обнаруживает их на скамейке возле могилы Карла Маркса. Услышав скрип снега у нее под ногами, оба испуганно оборачиваются.

Малкольм вскакивает, но тут же успокаивается:

– Джоанна? Джоанна! Неужели это вы?

Он все еще неуверенно вглядывается в ее закутанное лицо, и тогда Джо увеличивает просвет между шерстяной шапочкой и шарфом. И тут в живот ей врезается голова Беглянки-викария.

Руфь тут же заключает подругу в крепкие объятия. Глядя ей через плечо, Джо смотрит на Малкольма, который, как она теперь понимает, на себя тоже мало похож; Малкольм стоит и хлопает в ладоши.

– Я знал, что вы приедете, – говорит он со счастливой улыбкой. – Когда вы не ответили на мой звонок, я думал об этом, я очень надеялся.

Руфь наконец отпускает Джо, делает шаг назад, смотрит на нее снизу вверх:

– Как же я рада вас видеть. И благодарю вас, Джо. Вас и Анжелу. Не могу передать, как это все изменило мою жизнь! – Викарий поворачивается к Малкольму. – Ну что, у нас найдется местечко еще для одного человека, как считаете?

– Да-да, конечно!

Малкольм делает шаг в сторону, и Джо видит скамейку. Судя по всему, она покрыта чем-то вроде брезента (или, может, сумкой из «Икеи»?), поверх которого уложены одеяла и подушки. Глаза Джо замечают одно одеяло в зеленую и кремовую клетку, которое покрывало оттоманку Малкольма. А перед скамейкой стоит складной походный столик. На нем большой светильник, термос, два бокала для коктейлей и шейкер для их приготовления. Рядом со столиком стоит круглая корзинка. Малкольм опускает в нее руку и достает третий бокал.

– Присядем? – говорит он, жестом указывая на скамейку.

Руфь издает фыркающий смешок.

– Так вы, оказывается, запаслись и третьим бокалом? – спрашивает она, подозрительно глядя на Малкольма. – Вы что, знали, что она приедет?

– Отнюдь, – отвечает Малкольм. – Зато, когда мы не смогли с ней связаться, я знал, что вы будете молиться за благополучное избавление.

Руфь смотрит на него еще более подозрительно:

– И?..

Малкольм повторяет мысль, которую однажды уже высказал в разговоре с Джо:

– Преподобная Руфь, я никогда не смогу поверить в Бога. Но я верю в вас.

– О-о, Малкольм, – говорит Руфь и протягивает ему руку.

Ни одна из женщин не сделала никаких замечаний насчет внешности Малкольма. На голове у него фиолетовый берет, на шее яркий красно-оранжевый шарф, а также на нем вся расшитая в цветочек бирюзовая дубленка до пят.

Через несколько минут они уже сидят, удобно устроившись на скамейке, завернувшись в одеяла и с бокалами в руках. Малкольм приготовил свой традиционный рождественский коктейль. Он принес его в термосе – Джо поначалу думала, что там у него чай, – причем таком большом, что коктейля в нем хватит, чтобы выпить по второму и даже, возможно, по третьему бокалу. Преподобная Руфь сидит зажатая между Джо и Малкольмом. Джо удовлетворенно вздыхает.

– У меня в корзинке есть еще сосиски в тесте, – говорит Малкольм. – Надеюсь, они еще теплые. Угостить вас?

Джо сразу же вспоминает о том, что она голодна как волк. А в корзинке оказался еще и сыр бри, и тарталетки с клюквой. Пока они едят, снова начинается снегопад. Плавно кружась в воздухе, на землю медленно опускаются снежинки. Скамейка расположена в таком месте, что снег на них почти не попадает, но вот окружающие могилы все покрыты толстым его слоем. Джо достает фонарик и светит то на одну, то на другую. Каменные ангелы словно облачились в белые одежды, а Карл Маркс еще и напялил на голову белый парик.

Джо сама не знает, то ли это Карл Маркс теперь выглядит смешно, то ли ей просто радостно сидеть здесь в компании друзей, но она вдруг начинает смеяться. Ее спутники подхватывают, смех оглашает кладбищенский мрак, и на память Джо приходит картина, как они втроем отплясывали у нее на дядиной кухне.

– Ну на кого мы с вами похожи? Вы только полюбуйтесь на себя! – Она снова смеется.

– Должен сказать, – улыбается Малкольм, – картина просто чудесная!

– Я понимаю, что вы хотите сказать, Джо, – вступает в разговор Руфь, – вы имеете в виду нашу троицу. Да, это просто неописуемо.

– Я полагаю, преподобная Руфь, – говорит Малкольм, и клубы пара у него изо рта окутывают его голову, – то есть я бы сказал так: мы с вами просто друзья, вот и весь разговор.

Так ли все просто, думает Джо. Уж кому-кому, а ей хорошо известно, что в дружбе часто бывают и сложные моменты и, если что-то пойдет не так – она вспомнила свои отношения с Люси, – можно испытать физическую боль. Но в лучшие времена все у них было так легко и радостно. Кто-то просто является твоим другом. Вот и все.

Какое-то время они сидят молча. Потом тишину кладбища нарушает Джо:

– Руфь, а вы не расскажете нам, что там у вас случилось, когда вы приехали