Элеонора Августа - Борис Вячеславович Конофальский

ней далеко», – поначалу думал Волков, но Сыч разъяснил ему:

– Они пошли к реке. Я посмотрел по следам – коняга была с ними. А у реки как раз на ночь останавливалась лодка, мужики наши ее видали. Думаю, что беглецы уплыли на ней, а коняшку отдали в уплату.

«Воровство чужих мужиков – большое преступление… На такое отважится только отъявленный злодей или враг».

– А лодка из тех, которые тянут вверх по течению? Были при ней возница и упряжка в четыре коня? – уточнил Волков. Такая лодка никуда бы не делась, она направлялась либо в амбары, либо в Лейдениц.

– Нет, экселенц, нет, эта плыла вниз по реке, сейчас она уже где-то у нашей рыбачьей деревни, а то и дальше.

Вот это было уже неприятно. Кажется, какие-то разбойники украли его коня и его людей.

– Коннетабль, узнайте, кто хозяин той лодки, обязательно узнайте!

– Я все выясню, сегодня же узнаю, была ли лодка у нас в амбарах или в Лейденице, что привезла, что увезла, кто там кормчий, откуда он.

Волков молча кивнул. Да, дело получалось неприятное, но он был к этому готов и продолжил путь на юг – туда, где уже чернел Линхаймский лес.

Через два часа они смогли спрятаться в его тени и немного отдохнуть от жары, перевести дух. А еще через некоторое время выехали на берег, туда, где река меняла свое направление.

Де Йонгу было уже невтерпеж. Он очень хотел знать, зачем господин Эшбахт полдня таскает его по жаре, когда у архитектора и без этого уйма дел.

Они стояли на возвышенности над рекой, а Волков стал указывать рукой и говорить:

– Вон Фринланд. А вон Брегген. Мне это место очень нравится.

– Что ж, весьма удобное место, я слыхал, что все лодки и баржи, которые тянут вверх по течению, останавливаются тут на ночь, дают лошадям отдых.

– Да, они здесь уже дорогу протоптали своими упряжками.

– И вы думаете поставить тут им место для ночлега? – догадался архитектор. – Дело может быть прибыльное, если и конюшни сделать, и корм продавать.

Волков только улыбался в ответ.

– Что, и причал думаете поставить? Только зачем он тут? – гадал архитектор.

И лишь тогда кавалер сказал, уже не улыбаясь:

– Друг мой, а сможете вы построить замок?

Дома, даже большие и красивые, дороги, пирсы, амбары, склады, конюшни, да что угодно он уже делал, строил, хоть и был де Йонг еще молод, но опыта у него хватало. Да, но замок! Архитектор заволновался. Это не конюшня. Что может быть важнее замка? Городская ратуша… кафедрал… дворец принца… Вот и все, что может быть значительнее замка прославленного генерала. Замок!

– Да, я очень хочу взяться за замок, если вы мне, конечно, доверите подобное дело, – наконец отвечал де Йонг.

– Как-то один старый архитектор говорил мне, что замок стоит двадцать тысяч золотых… У меня есть всего десять… – начал Волков.

– Двадцать? – Де Йонг задумался, что-то прикидывая в уме. – Нет, десяти вполне хватит, двадцать – это для замка огромного, тут на берегу такой не поставить: утопим фундамент, в подвалах будет вода.

– Мне нужны равелины от пушечного огня. На стенах должны быть площадки под пушки, я хочу, чтобы мои пушки простреливали и реку, и берег. Ворота с подвесным мостом. Башни удобные для фланкирующего огня. Хочу, чтобы были конюшни на два десятка лошадей, коровник, большие склады для фуража и провианта и колодцы. А покои чтобы были по новому образцу, с большими окнами, без этих дурацких огромных каминов, но с печами, и чтобы полы деревянные, а стены оббиты материей, чтобы спать без сквозняков. Сможете уложиться в десять тысяч золотых?

Де Йонг сразу не ответил, напряженно считал, не произнося ни слова, только озирался по сторонам. Потом наконец спросил:

– А можно будет рубить вон тот лес? – Он указал на видневшийся за спиной кавалера Линхаймский лес.

– Можно, – отвечал Волков.

– Отлично, отлично… – закивал архитектор и указал рукой на реку. – А тут понадобится пристань. Это сразу удешевит подвоз.

– Я так и думал, поставим.

– Десяти тысяч… Десяти тысяч может и хватить, многое будет зависеть от фундамента, от земли, надо бы покопать тут, узнать, какова тут земля, если тут камень, то еще и на фундаменте сэкономим, и тогда выйдет замок не хуже большого. С реки его будет не взять, даже пролома не сделать, а с берега поставим равелины перед воротами и перед западной стеной, обведем рвом от реки. Он будет прекрасен и неприступен. – Де Йонг, кажется, загорелся этой идеей. – Я все нарисую и посчитаю. За месяц сделал бы, не будь у меня столько разной работы.

– За месяц? – уточнил кавалер. – Это хорошо, но вы не торопитесь. Я ничего не могу начать, пока не решу дело с герцогом.

– А тот дом для человека герцога у причалов, что мы надумали строить… – вспомнил архитектор.

– Будем надеяться, что он нам поможет, – отвечал кавалер.

Что ему еще нужно было, кроме замка, – да ничего. Во всем остальном Волков уже преуспел, а для замка нужно было замириться с герцогом. Иначе все, что кавалер строил и делал, все, что создавал, могло достаться кому-то другому. Ведь герцог мог и отобрать феод у заносчивого вассала.

Де Йонг, озадаченный, поехал на север к своим домам и домишкам, к пристаням и особнякам, а Волков с людьми направился по течению реки на запад, к рыбачьей деревне. Он надеялся найти Мильке, а заодно и узнать, как там его гарнизон на другом берегу реки. Как там Брюнхвальд, Пруфф и Вилли, есть ли от них вести.

Генерал не застал Мильке, тот еще утром уехал в Эшбахт, зато сержант Жанзуан сообщил, что в гарнизоне появилась хворь, только вчера привезли с того берега двух болезных. Волков поверить не мог, что у Карла Брюнхвальда в войске завелась хворь. У хороших, знающих командиров такое бывало редко. Впрочем, у всяких офицеров оно могло случиться. Волков предупредил сержанта, что на лодке могут проплыть беглые мужики, на что сержант заметил, что тут перед ним за день в обе стороны иной раз три десятка лодок и барж проплывают, за всеми ему не уследить. Волков был с ним согласен. И кавалер, еще раз оглядев крепкий форт, что построил на пригорке Жанзуан, поехал домой, заодно приглядывая места для дороги, которая ему была тут нужна.

А дома его ждало письмо от красавицы сестры, фаворитки его высочества, графини Брунхильды фон Мален. И писала графиня ему, что остановилась она в Малене проездом в свое поместье Грюнефельде и