Тьма лесов, тьма болот - Максим Ахмадович Кабир

и вытащил из кармана ключ-карту. Приложил к ячейке. Рука соскользнула, и Антонов упал на выехавшую полку, а затем осторожно встал. Полка была из корабельной доски. Бездна под ней, ячейки с чужими судьбами вокруг. И маленький человек на пороге гибели. Антонов прислонился к кубу, тяжело дыша. Чуть выше его головы маячила злополучная люлька.

Книга… Она вызвала демоницу, может ли она вернуть ее назад? Антонов встал на цыпочки и отцепил сумку от кресла. Сел в своей титановой лодочке, вынул книжку. Нож тоже вывалился из сумки.

Внизу раздавалось чавканье. Антонов водрузил очки на переносицу и открыл книгу. Демоница ухмылялась с иллюстраций.

«Снегурочка как страстный любовник, — прочел Антонов. — Вот извращенцы! — Снегурочка как источник мудрости. Пленение Снегурочки…»

В сердце затеплилась надежда.

«О милостивая демоница, королева холода, посланница пекла, ты сытно поела и…»

Холод, вымораживающий до костей, известил о том, что с офицерами чудище управилось. Сапожки стучали о металл. Снегурочка поднималась.

«…поела и напилась крови, теперь ты — моя, и я повелеваю…»

Рука в перчатке зацепилась за край полки. Показалось залитое кровью лицо существа, столетиями вмурованного в лед.

Антонов схватил нож-сосульку и, не снимая пленки, замахнулся.

— Повелеваю: катись в ад!

Сосулька вонзилась в глаз демона. Снегурочка взвыла. Пальцы ее разжались, и чудище камнем рухнуло в бездну. Но когда Антонов перегнулся через край полки, внизу он увидел лишь растерзанные тела офицеров, уже успевшие покрыться коркой льда. Демоница убралась в ад, в вечную мерзлоту.

Теплело. Антонов сделал последнее усилие и перебрался в люльку. Задал код и выдохнул, откинувшись на спинку кресла. Люлька послушно поехала вниз. Антонов воспользовался очками и загрузил сайт города Циолковский — проверить, как продвигается очередь на бесплатное жилье.

Сказка на ночь

Болотница. 1970 г

Настольная лампа озаряет детскую желтоватым светом. Я лежу на матрасе на полу, и от дома, от колыбели сына, от ласковых рук жены меня отделяют две тысячи километров. За стеной стихли голоса хозяев. Я сцепил пальцы и таращусь в потолок. Иногда мне кажется, что комната обрастает тенями деревьев, кривых и угрюмых, хотя мы в центре Тюмени, на девятом этаже, и никаких деревьев снаружи нет.

Я думаю о вещах, которые не должны волновать тридцатилетнего мужчину. Я думаю о топях, полных черепов, о болотных мумиях, о холодной, с зеленоватым оттенком, коже ночной пловчихи.

Тихо скрипит слева, и я съеживаюсь на матрасе. Хочется укрыться одеялом с головой. Я смещаю взгляд и вижу кровать, и кто-то ползет по ней от стены к краю, сейчас свесится. Я жду, когда длинные пальцы скомкают простыни и лицо мертвой девушки всплывет надо мной.

— Вы спите? — Вместо живой покойницы — мордашка восьмилетнего Леши. Это в его комнату меня квартировали.

— Не сплю, дружок.

— А расскажите мне сказку, — просит мальчик, подпирая щеки кулачками. Когда-нибудь мой сын будет таким же. Взрослым, любознательным, бойким. Если… нет! Без всяких «если»!

— Только страшную, — уточняет Леша.

— Ну… я попробую.

Леша — сын моего университетского товарища. С Димкой мы не виделись два года. После вуза компания рассеялась по стране, Димон вернулся в Тюмень, я остался в Москве. Переписываемся, созваниваемся изредка. У каждого семья, дети. У Димы второй на подходе.

Мне было неловко беспокоить его, но друг настаивал: «Ты все равно проезжать будешь, заскочи». И я заскочил на обратном пути. Пропахший осенним лесом, болотами и чем-то еще, чего не может существовать.

Дима встретил, накормил, напоил, познакомил с милой супругой. Она постелила мне в детской. Леша пришел в восторг, узнав, что я книги пишу про народные предания. Спросил: правда ли, что я ищу в тундре нечисть? Я сказал, что нет никакой нечисти, есть миф, и его нужно препарировать, найти корни, подтекст, проследить за трансформацией. Говорил, и волосы шевелились на затылке.

Тени кривых деревьев устремляются ко мне по топям, шуршит одеяло прелой листвы, я просыпаюсь в спальнике. Меня кто-то позвал. Мурашки бегут по коже, в трусах наливается кровью, твердеет член. Откуда настолько сильная эрекция?

Возбужденный, сбитый с толку, я выбираюсь из палатки и слышу негромкую, будоражащую песнь, женский голос…

«Это все в прошлом, — говорю я себе неделю спустя. — Это был странный эротический сон, я выбрался из леса, я в безопасности».

В полутьме мерцают глазища Леши.

— Одного путешественника, — начинаю я медленно, — разбудило среди ночи пение. Он отправился на болота и увидел девушку, плещущуюся в неглубоком озерце.

— Русалка! — радуется Леша.

— Болотница, — поправляю я.

Болотницы… на Русском Севере — женские духи болот, места обитания бесов… коварные, ненавидящие людей создания…

Я не говорю мальчику, что девушка была голой. Живой, но мертвой. И невыносимо прекрасной. Она плескалась в лунном свете, длинные волосы стелились по воде, в них алел дивный цветок. Заметив путешественника… меня… она прекратила петь и улыбнулась.

— Она поманила его.

Над головой — потолок, очертание люстры. Обыкновенная многоэтажка. Скоро я обниму жену, подхвачу на руки сыночка. А сказки останутся здесь, на окраине цивилизации.

— И он пошел? В воду? Что они делали?

— Тс-с. — Я понижаю голос. Как бы мы не разбудили Димку и его беременную супругу. — Да, пошел. Они… обнимались на ложе из речных лилий.

Я вспоминаю, как срывал с себя одежду, а болотница нетерпеливо кружилась у гнилых мостков. Я был одержим безумным желанием. Я забыл о супруге, кидаясь в озерцо, впиваясь губами в зеленоватые губы, лаская упругую грудь, раздвигая стройные бедра. Она была холодна внутри и снаружи. И лишь кончив, я осознал, что натворил. Мертвая живая девушка, лесное существо, отплыла на метр и захохотала. Глаза ее загорелись злым зеленым пламенем.

— Путешественник полюбил болотницу?

— О нет. Любимая ждала его дома. Но болотница околдовала путешественника. Чтобы… хм… обниматься с ним. А потом она стала другой. И все стало другим.

Ужас и стыд овладели мной там, в нечистой воде, в лунном свете. «Кто ты?» — спросил я девушку. Вопрос, который стоит задавать до того, как снимаешь трусы.

«Я — хозяйка этого места», — ответила болотница.

Призрачные огоньки зажглись, заплясали вокруг нас, и я увидел черепа в воде. Целое кладбище под нами. Голые белесые кости и почерневшие мумифицированные останки.

— Здорово! — восклицает Леша. — А что потом?

Потом болотница обнажила острые щучьи зубы. Она сказала мне, что за ласку надо платить. Что она не может забеременеть от меня, но я отдам ей ребенка. Хочу я того или нет.

— Болотница сказала, что заберет у бедного путешественника трехлетнего сына. В первую же