Тьма лесов, тьма болот - Максим Ахмадович Кабир

— Этот — насиловал. Этот — помогал сбросить тело в колодец. Эта — все видела из окна.

От страха Тоня онемела. Полуразложившаяся Лиза провела рукой по своим волосам, неровно состриженным у плеч.

— Коса зацепилась за оголовок колодца. Папенька твой ножом отрезал. — Лиза свистнула, выпустив ноздрями облачко пыли. Труп отца содрогнулся, змея вылезла из перекошенного рта. Только не змея это была, а светлые волосы, отрезанная коса с красной ленточкой на конце. Коса подползла к хозяйке, взобралась по костлявому бедру, по обнажившимся ребрам и устроилась в трухлявом гнезде грудной клетки. Тоня прижалась спиной к стене, глотая слезы.

— Не бойся, — сказала Лиза, поворачиваясь. — Я-то полчаса страдала, а ты — четырнадцать лет. И будешь еще страдать, но недолго. И умрешь нескоро.

Лиза поковыляла к выходу. Прежде чем исчезнуть, она проговорила тихо:

— Мать твоя тоже в колодце. Достань нас и похорони.

Потом она ушла. Потом гроза закончилась. А потом и слезы.

Ланч-бокс

Ульяна. 2024 г

На аватарке Ульяна была одета как героиня русской сказки и, конечно, сразу понравилась Павлику. Красно-белое платье, красный бант, красная шапочка — папа объяснил, что такой головной убор называется кокошник и что девушки носили его в старину, при царях.

— Она старая? — предположил Павлик.

— Нет, — засмеялся папа. — Она меня гораздо моложе. Просто Ульяна была актрисой. В ТЮЗе, то есть в детском театре.

— Актриса! Круто!

— Значит, одобряешь? — спросил папа. — Последнее слово за тобой!

— Еще бы! — воскликнул Павлик, и они с папой обнялись. Ульяна наблюдала с экрана ноутбука, загадочно улыбаясь.

Через три месяца Ульяна и папа сыграли свадьбу. Через четыре Павлик пожалел о своем поспешном решении.

В мае он сидел на трибуне школьного стадиона, размышляя, не сбежать ли ему из дому. «Дай Ульяне шанс, — сказал папа накануне. — Ты взрослый парень, а ведешь себя как ребенок».

Если задуматься, папа был прав. Ничего плохого мачеха Павлику не сделала. Просто пришла в их жизнь и заполнила дом своими растениями, запахами, ужимками. Увивалась вокруг и норовила то погладить пасынка, то ущипнуть за бочок.

Ульяна целыми днями хлопотала на кухне, порой даже ночью вставала что-нибудь состряпать. Стол, холодильник, кладовку заполнили разносолы. В свободное от готовки время Ульяна ходила в ближайший лес за ягодами, травами или грибами. Оно вроде же здорово, ведь из папы был никудышный повар, так почему же Павлик воспринимал Ульяну в штыки?

Дело в том, что папина жена, найденная в Интернете, была поддельной. Павлик не знал, как объяснить, не знал слова «фальшь», но чувствовал обман каждой клеточкой тела. Ульяна улыбалась постоянно, а глаза ее оставались холодными и надменными. Комплименты и забота отдавали засахаренной ложью. Думая, что она одна, Ульяна разговаривала сама с собой на чужом языке. Точно не на английском. Павлик по «инглишу» получал одни тройки, но узнал бы английский, да и немецкий тоже, и французский с итальянским. Наверное, венгерский бы не узнал. Может, она по-венгерски говорит.

Еще папа болеть стал. То простуда хроническая, то сыпь, то ячмень. И главное, весной Павлик снова очень сильно затосковал по маме, умершей четыре года назад.

«А о папе ты подумал? — спросил он себя на скамье стадиона. — Ему легко?»

Павлик вздохнул, смиряясь, и открыл коробку с наклейками «Стражей Галактики». Ульяна называла ее ланч-боксом. Рот наполнился слюной. В ланч-боксе лежали самодельные творожно-банановые конфеты — папа называл их «знаменитые сладости Ульяны». Павлик потянулся к коричневым кругляшам, но рука застыла в сантиметре от кокосовой стружки. Конфеты разговаривали. Перешептывались между собой, и, нагнувшись, Павлик услышал тот же гортанный язык, который иногда звучал из кухни.

На следующий день Павлик снова притопал на стадион. Конфеты, выброшенные вчера под лавку, пропали. Что это было? Галлюцинация? Он сходит с ума? Павлик отщелкнул пластиковую крышку с Грутом, Таносом и Ракетой. Понял через минуту, что прислушивается к шарлотке и сэндвичу.

Может, Ульяна никакая и не поддельная? Она ведь симпатичная. Наверное, любит отца и искренне хочет понравиться пасынку. Готовит вкусно.

Павлик разорвал сэндвич на две половины. Между ломтиками жареного хлеба потянулись нити сладкого спреда с лесными орешками. У сэндвича был язык. Липкий, шершавый, покрытый «Нутеллой», извивающийся. В горле Павлика заклокотало. Он отшвырнул языкастую гадость и ринулся прочь, а старшеклассники оборачивались и смеялись.

— Ты почему не кушаешь? — спросил за ужином папа. Он шмыгал носом и щурил красные от появившейся аллергии глаза. Ульяна стояла у плиты, таинственно улыбаясь.

— Живот крутит, — соврал Павлик. Он таращился в тарелку, ожидая, что жульен заговорит или отрастит зубы.

— Кому добавки? — поинтересовалась Ульяна.

…Павлик едва успел спрятать чипсы под одеяло. Мачеха вошла в его спальню, с ней явились ароматы корицы, имбиря, малинового варенья. Павлик напрягся.

— Знаешь, — сказала Ульяна, — когда я болела, бабушка пекла мне печенье. — Она вручила Павлику пряничного человечка. — Завтра я схожу в лес по грибы. От пирожков вы точно не откажетесь!

«Какие еще грибы в мае?» — озадачился Павлик, но вслух ничего не сказал. Ульяна удалилась. Печенье смотрело на Павлика нарисованными глазами. Потом глазурный рот округлился и ощетинился глазурными клыками. Павлик стиснул кулак, ломая пряничного человечка.

Ночью ему приснилось, что за ним гонится оживший холодильник. Дверца распахнута настежь, полки забиты копошащейся едой. Пюре разевает ротик, клубнично-сливовое желе вытягивается жгутиками, у запеченной курицы жало скорпиона.

Утром Павлик решил действовать. Он проследит за Ульяной, сфотографирует на телефон и докажет папе, что мачеха фальшивая! Красный кокошник мелькнул за калиткой. Ульяна нарядилась так же, как на аватарке, отправляясь в лес.

Павлик крался меж сосен, пропитываясь влагой и хвойными ароматами, и задавался вопросом: не связаны ли хвори отца с тем, что отец ест? Возможно, Ульяна добавляет в пищу отраву, чтобы завладеть домом? Но тогда и Павлик болел бы, а он ощущает себя вполне здоровым, на яствах набрал пять килограммов, округлился…

Он перепрыгнул через лужу и втянул голову в плечи. За деревьями женский голос произносил слова на чужом языке. Павлик шмыгнул к малиннику.

Ульяна кружила по поляне, действительно напоминая Красную Шапочку. На сгибе локтя болталась корзина, до краев наполненная грибами. И вся поляна была красной от грибов — мухоморов с белыми пятнышками на мясистых шляпках. Но, снова взглянув на мачеху, Павлик забыл про мухоморы.

За спиной Ульяны парили два черных сгустка. Они кивали в такт ее бормотанию и внезапно, словно услышав сердцебиение мальчика, повернули к кустам уродливые морды. У сгустков были пасти, полные кривых зубов, желтые