Рогалик в Хогвартсе - Elanor

физически, ни морально. Он заставлял меня часами практиковать сложные, энергозатратные заклинания, многие из которых были на грани — а то и за гранью — дозволенного. Это были не просто боевые чары. Это были проклятия, предназначенные для причинения боли, для подчинения воли, для высасывания жизненной силы. Некоторые из них вызывали у меня отвращение, но я стискивал зубы и продолжал. Каждое успешно выполненное заклинание было маленькой победой, шагом к выживанию.

Снейп был безжалостным учителем. Он высмеивал мои ошибки, осыпал меня сарказмом, но при этом давал точные, выверенные инструкции. Он не объяснял теорию так, как это делали другие преподаватели. Он показывал. И требовал немедленного повторения. Он учил меня не только самим заклинаниям, но и тому, как мыслить как темный маг — хитро, расчетливо, безжалостно.

— Темные Искусства, Поттер, — сказал он однажды, когда я, совершенно измотанный, рухнул на пол после очередной неудачной попытки выполнить сложное проклятие, — это не просто набор заклинаний. Это философия. Это понимание того, что цель оправдывает средства. Что мораль — это роскошь, которую не каждый может себе позволить. Особенно тот, за кем охотится Темный Лорд.

Его слова находили отклик в моей душе, искалеченной повторяющимися смертями и предательствами. Я начинал понимать эту мрачную философию. Мир уже показал мне свое истинное лицо. И оно было далеко не прекрасным.

Помимо практических занятий, Снейп заставлял меня читать древние фолианты по Темным Искусствам, которые он доставал из своих личных запасов. Многие из них были написаны на мертвых языках, и мне приходилось часами корпеть над словарями. Я узнавал о таких аспектах магии, о которых раньше и не подозревал. О ритуалах, требующих кровавых жертв. О проклятиях, способных сводить с ума или медленно убивать. О существах Тьмы, с которыми можно заключать сделки.

Это знание меняло меня. Я чувствовал, как внутри нарастает что-то холодное, чужое. Моя прежняя наивность, остатки веры в добро — все это постепенно уступало место цинизму и расчету. Я становился похожим на своего учителя. И это пугало меня. Но страх смерти был сильнее.

Тем временем, приближался Хэллоуин и выбор чемпионов. Я знал, что мое имя снова вылетит из Кубка. Но на этот раз я был готов. По крайней мере, я так думал.

Параллельно с обучением у Снейпа, я начал искать и другие, нетрадиционные источники силы и информации. И тут мне на ум пришли вейлы. Флер Делакур, чемпионка Шармбатона, была частично вейлой. Их магия была древней, могущественной и малоизученной. И, как я смутно припоминал из «канона», вейлы могли быть весьма опасными и непредсказуемыми существами.

Найти подход к Флер оказалось непросто. Она была высокомерна, окружена свитой таких же красивых и неприступных подруг из Шармбатона. Мои первые попытки заговорить с ней были встречены ледяным презрением. Я был для нее просто «маленьким мальчиком», одним из многих, кто пялился на нее с глупым обожанием.

Но я был настойчив. Я подкарауливал ее в коридорах, в библиотеке, во дворе. Я не пытался флиртовать или заискивать. Я говорил прямо: мне нужна информация о магии вейл, об их способностях, об их… врагах и союзниках. Я намекал, что обладаю некими знаниями, которые могут быть полезны и ей в Турнире.

Поначалу она лишь смеялась мне в лицо. Но моя настойчивость, а возможно, и что-то в моем взгляде — отчаяние, смешанное с какой-то недетской решимостью — заставили ее обратить на меня внимание.

— Почему я должна тебе что-то рассказывать, маленький англичанин? — спросила она однажды, когда я в очередной раз перехватил ее у входа в Большой Зал. Ее французский акцент делал ее слова еще более язвительными.

— Потому что у нас общий враг, — сказал я тихо. — Тот, кто стоит за этим Турниром. Тот, кто хочет моей смерти, а возможно, и не только моей. И я знаю, что обычные школьные заклинания против него бессильны.

Она удивленно вскинула свои идеальные брови.

— Общий враг? Ты говоришь загадками, Поттер.

— Я говорю о Волдеморте, — я произнес это имя шепотом, но твердо. — И о его слугах, которые уже здесь, в Хогвартсе.

Лицо Флер на мгновение утратило свое обычное высокомерие. В ее глазах мелькнул страх. Вейлы, как и многие магические существа, остро чувствовали присутствие Темной магии.

— Откуда ты… — начала она, но я ее перебил.

— Неважно, откуда я знаю. Важно то, что я ищу союзников. Или, по крайней мере, тех, кто может поделиться знаниями. Магия вейл… она ведь не только в очаровании, не так ли? В ней есть и другая, более темная сторона-.

Флер долго смотрела на меня, ее взгляд стал задумчивым.

— Ты очень странный, Гарри Поттер, — наконец сказала она. — Не такой, как другие. В тебе есть… тьма. И отчаяние.

— В каждом из нас есть тьма, Флер, — ответил я. — Вопрос лишь в том, как мы ее используем.

Она не согласилась мне помогать открыто. Но она дала мне несколько намеков, указала на некоторые редкие книги в библиотеке Шармбатона (делегация привезла с собой часть своей библиотеки), посвященные истории и магии вейл. И, что самое главное, она познакомила меня со своей младшей сестрой, Габриэль, когда та приехала навестить ее перед Первым Испытанием.

Габриэль была еще ребенком, но в ее огромных синих глазах уже читалась мудрость и сила, присущая вейлам. Она, в отличие от своей старшей сестры, отнеслась ко мне с каким-то детским любопытством и доверием. Мы провели несколько часов, разговаривая о магии, о Турнире, о страхах. И Габриэль, сама того не ведая, дала мне ключ к пониманию некоторых аспектов магии вейл — их связь с природой, с эмоциями, их способность влиять на разум и чувства других. Это были не Темные Искусства в чистом виде, но это была магия, основанная на инстинктах, на древней, почти первобытной силе. И она могла быть не менее опасной.

Мои «странные знакомства» с вейлами не принесли мне конкретных заклинаний или артефактов. Но они дали мне нечто большее — понимание того, что магия многогранна, что существуют силы, выходящие за рамки стандартных классификаций «Свет» и «Тьма». И что иногда самые неожиданные союзники могут оказаться там, где их меньше всего ждешь.

Приближался день Первого Испытания. На этот раз я чувствовал себя иначе. Я не был так напуган, как раньше. Во мне жила холодная, звенящая пустота, которую Снейп назвал бы «контролем над эмоциями». Я знал, что меня ждет дракон. Я знал, что должен выжить. И я был готов использовать любые средства для достижения этой цели. Даже если для этого придется погрузиться во тьму еще