Мешок с костями - Стивен Кинг

«Не таким уж и плохим выдался денек, подумала она. Пересеклалужайку, направляясь к своему автомобилю, рассмеялась, увидев белый квадратикбумаги, прижатый дворником к ветровому стеклу. Кэм Диленси, который никогда несдавался, для которого не существовало слова «нет», приглашал ее во вторник наеженедельную дегустацию вин. Она вытащила квадратик, уже собралась разорватьего, но в последний момент передумала и сунула в карман джинсов».

— Не с красной строки. Продолжаем абзац, — указал я сам себеи отпечатал предложение, которое сложилось в голове еще до того, как я потел зашампанским:

«Перед ней лежал целый мир; так почему не начать егоосвоение с дегустации вин, на которую пригласил ее Кэм Диленси?»

Я замер, глядя на крошечный мерцающий курсор. Уголки глазвсе щипали слезы, но, повторяю, никакой холодный ветерок не обдувал мои колени,ничьи ледяные пальцы не хватали за шею. Я дважды нажал на клавишу «Enter».Потом на клавишу «Center». Напечатал завершающее слово «Конец» и отсалютовалэкрану бокалом, который предназначался Джо.

— За тебя, крошка! Как бы я хотел, чтобы ты была рядом. Мнечертовски тебя недостает, — мой голос дрогнул на последнем слове, но дыхания уменя не перехватило.

Я выпил «тэттинжер», сохранил в памяти компьютера последнеепредложение, перегнал файл на дискету, вытащил ее из дисковода, положил костальным дискетам, на которых хранился текст моей очередной нетленки. И запоследующие четыре года не написал ни строчки, если не считать писем, перечнейнеобходимых покупок и заполнения соответствующих граф на чеках и различныхдокументах.

Мое издательство ничего не знало. Как и мой редактор ДебраУайнсток, и мой агент Гарольд Обловски. В полном неведении пребывал и ФрэнкАрлен, хотя меня не раз так и подмывало обо всем ему рассказать. Позволь мнебыть твоим братом, если не ради тебя, то ради Джо. Эти слова я услышал от него,когда он возвращался к своей типографии и уединенной жизни в маленький городокСэнфорд в южной части штата Мэн. Я не собирался плакаться ему в жилетку, и неплакался — но каждые две недели звонил. Поболтать ни о чем, вы понимаете. «Какдела? — Нормально, только на улице жуткая холодина. — Да, здесь тоже. — Тыпоедешь в Бостон, если я возьму билеты на „Медведей“? — Может, в следующемсезоне, сейчас я очень занят. — Да, я понимаю. — До встречи, Майки. —Счастливо, Фрэнк. — Держи хвост пистолетом». Мужской разговор.

Я уверен, что раз или два он спрашивал, работаю ли я надновой книгой, и вроде бы я отвечал…

Да ладно… врал я ему. И так привык к своему вранью, что самстал в него верить. Он спрашивал, это точно, а я говорил, что работаю, конечно,работаю, и пишется отлично, лучше, чем когда бы то ни было. Но с языка едва несрывалось совсем другое. «Стоит мне написать пару абзацев, как со мной начинаеттвориться что-то ужасное: пульс убыстряется в два, потом в три раза, дыханиеперехватывает, глаза вылезают из орбит. Я становлюсь похож на страдающегоклаустрофобией человека, который неведомо как оказался в быстро тонущейподводной лодке. Такие вот у меня дела, спасибо, что спросил».

Но конечно, ничего такого я ему так и не сказал. Я звоню недля того, чтобы просить о помощи. Я не могу просить о помощи. Кажется, я вам обэтом уже говорил.

* * *

С моей точки зрения — признаю, очень субъективной, — средитворческих личностей удачливые романисты (пусть даже относительно удачливые)занимают самую выгодную позицию. Действительно, люди покупают большекомпакт-дисков, чем книг, часто ходят в кино, много времени проводят утелевизора. Но у романистов более длительный период продуктивной работы,возможно, потому, что читатели чуть умнее поклонников других видов искусства,где обходятся без печатного слова. Дэвид Соул из знаменитого в семидесятыхсериала «Старски и Хатч» или в свое время очень даже известный белый рэпперВанилла Айс нынче бог знает где. А Герман Вук, Джеймс Мичинер или Норман Майлервсе еще в обороте. Вот и рассуждай после этого о динозаврах, когда-то ходившихпо Земле.

Артур Хейли работал над новой книгой (тогда это был слух,который полностью подтвердился), Томас Харрис мог замолчать на семь лет, апотом снова начать выдавать бестселлеры, а произведения Джерома ДэвидаСэлинджера, пусть за последние сорок лет он и не написал ни слова, продолжаютгорячо обсуждать как студенты гуманитарных вузов, так и члены неформальныхлитературных объединений. Верность читателей не идет ни в какое сравнение сверностью почитателей поп-звезды. Вот почему так много книг, авторы которых ужене способны выдать на-гора что-нибудь новенькое, вновь и вновь попадают всписки бестселлеров исключительно благодаря магической надписи на обложке:«АВТОР…»

К автору, каждое произведение которого в переплете можетпродаваться тиражом в пятьсот тысяч, а в карманном формате — в миллион, издательпредъявляет только одно, очень простое требование: роман в год. Нью-йоркскиемудрецы считают, что это оптимум. Триста восемьдесят страниц, переплетенных илисклеенных, каждые двенадцать месяцев, с началом, серединой и концовкой, сзапоминающимися персонажами. Лучше бы не новыми, а перешедшими из прежних книг.Читатели это обожают. Знакомый персонаж для них что родственник.

Если книга в год не получается, недовольны и издатель, иагент. У издателя могут не окупиться вложенные в тебя инвестиции, у агента нехватит денег для оплаты счетов его психоаналитика. Опять же, если книга сильнозадерживается, часть читателей может тебя и подзабыть. Тут уж ничего неподелаешь. Опять же, нельзя и частить, иначе читатель может сказать: «Что-тоначитался я этого парня, он уже на зубах завяз».

Я рассказываю вам все это, чтобы вы поняли, каким образоммне удалось четыре года водить всех за нос: компьютер я использовал главнымобразом для игры в «Скрэббл», но об этом никто не догадывался. Писательскийпсихологический барьер? Что такое писательский психологический барьер? Нет унас никакого писательского психологического барьера! О каком таком писательскомпсихологическом барьере может идти речь, если каждый год поздней осеньюпоявляется новый детективный роман Майкла Нунэна? Почитать его на досуге — одноудовольствие, не только вам, но и вашим родственникам. И, между прочим,обратите внимание, что в нашем книжном магазине на второй экземплярпредоставляется тридцатипроцентная скидка. Выгодное получается дельце.

Секрет прост, и я не единственный популярный американскийавтор, который им владеет. Если слухи верны, Дэниэла Стил (приведу только одинпример) десятилетиями пользовалась Формулой Нунэна. Видите ли, хотя япубликовал по книге в год, начиная с романа «Быть вдвоем», который увидел светв 1984 году, за последующие десять лет я написал четырнадцать романов. То естьчетыре года мне удавалось писать по две книги. Одну я отдавал агенту, вторуюприпрятывал.

Не помню, говорил ли я об этом с Джо, но вопросов она точноне задавала, то есть понимала, что я делаю: как белочка, запасаю орешки.Конечно, думал я тогда не о психологическом барьере. Черт, да я просторазвлекался.