Приятный кошмар - Трейси Вульф

Мы бежали так быстро и так долго, что мое дыхание стало свистящим, как звук товарняка. Я наклоняюсь, уперевшись руками в бедра и пытаюсь отдышаться, глядя на бушующий океан.

Это самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видела, но также и наиболее опасное. Потому что на берег накатывают все более и более гигантские волны, морская вода черна и полна пены. Рев прибоя оглушает, подавляет, и я не могу не гадать, как, даже при наличии портала, мы сможем спасти всех, несмотря на все это.

Каждая новая волна становится все огромнее, огромнее, и это только вопрос времени, прежде чем на нас обрушится настоящее цунами и затопит всю эту часть острова.

Я оглядываюсь по сторонам, ища глазами Джуда, моих друзей, мою мать, но посреди всего этого шторма в этой толпе из сотен людей из разных времен это невозможно. Я не могу разглядеть ни черта.

По крайней мере до тех пор, пока моя мать не начинает выкрикивать мое имя в мегафон.

Я иду на этот зов, пробираясь сквозь толпу – и даже умудряюсь без проблем пройти мимо Жанов-Болванов, – пока не вижу мою всегда безупречную мать, которая теперь вымокла насквозь, волосы которой облепили ее голову, а лицо покрыто кровью, наверняка не ее собственной. Рядом с ней находится ее более молодая версия из прошлого – одетая в брюки в мелкую белую полоску и белую рубашку с пуговицами, с рюкзаком на плече – и ее версия из будущего, согбенная от старости с вязаным шерстяным пледом, накинутым на плечи.

Секунду я могу смотреть только на эти две версии моей матери, которых я даже не узнаю. Но затем мое внимание привлекает что-то другое, и, повернувшись, я вижу моего дядю Кристофера, стоящего рядом с ней. Подле него находится Джуд, который, судя по его лицу, так же разбит и сломлен, как я сама.

– Клементина! – Моя мать сама не своя от облегчения, когда она крепко обнимает меня. – О боже. Я так боялась, что эти кошмары…

Она замолкает, и я обнимаю ее в ответ, и, хотя я чувствую облегчение от того, что она в порядке, смотрю я только на Джуда, который глядит на меня, как будто я его единственный спасательный круг.

– Вот она! – ворчит дядя Кристофер. – С ней все хорошо. Теперь тебе настало время исполнить свою часть сделки, Джуд. Пошли.

Сперва Джуд как будто не слышит его, а просто продолжает смотреть на меня затравленными калейдоскопичными глазами.

– Клементина, – шепчет он, и я впервые нисколько не возражаю против того, что он назвал меня моим настоящим именем. Как я могу быть против, если в его устах оно звучит так, будто я самое важное – будто я единственное, – что есть на земле?

Даже зная, что он мне сказал, даже зная, что мы, не желая того, сделали, я не могу не потянуться к нему. Не могу не чувствовать, что он отчаянно мне нужен.

Он закрывает глаза, когда мои пальцы касаются его руки, и на его лице написана мука, надрывающая мое сердце.

– Джуд, – шепчу я, цепляясь за него, потому что чувствую, как он ускользает от меня. Даже до того, как он высвобождает свою руку из моей хватки.

И, когда он смотрит на меня на этот раз, его лицо лишено всякого выражения.

– Джуд, – повторяю я.

Но он не отвечает. Не произносит ни слова. Вместо этого он делает три шага назад и просто исчезает.

Глава 60

В шторм хорош любой портал

Я истошно выкрикиваю его имя, бросившись за ним, но моя мать хватает меня за талию, а все три версии дяди Кристофера быстро следуют за Джудом в портал.

– Пусти! – кричу я, пытаясь вырваться из ее хватки.

Но моя мать обладает силой мантикоры, и она использует ее всю, чтобы крепко держать меня, одновременно командуя:

– Успокойся, Клементина! Очень скоро ты ее увидишь.

– Он будет на складе?

– А где еще он может быть? – Она раздраженно смотрит на меня.

– Не знаю, – медленно произношу я. – Я просто думала, что ведь люди…

Я замолкаю, потому что не хочу этого говорить. Я не уверена, что вообще могу это сделать.

– Погибли? – Моя мать не пытается уклониться от истины. – Если мы не будем об этом говорить, это не сделает это неправдой, Клементина. И не отменит тот факт, что в этом виноват Джуд. Это повлечет за собой последствия – суровые последствия. Но неужели ты в самом деле думала, что я выгоню его из школы за одну-единственную ошибку? Эта школа действует не так, и ты должна бы это знать. К тому же ему больше некуда идти. Мы – это единственное его прибежище.

На моем языке вертится слово Этериум – я очень боялась, что его отправят именно туда с тех самых пор, как он рассказал мне, что произошло, как отправили туда Каролину – но, если моя мать об этом не думала, я однозначно не стану сама поднимать эту тему. Ни сейчас, никогда-либо потом.

– Ты не могла бы помочь мне вот с этим? – Она сует мне в руки планшет в водонепроницаемом чехле. – Кристофер отмечал тех, кого мы отправляем в портал, но теперь этим можешь заняться ты. И давай поспешим, хорошо? Чем скорее мы перенесем всех на склад, тем скорее сможем попасть туда и сами.

Я беру у моей матери планшет и одновременно вижу странную мерцающую сущность – наполовину рядом с ней, наполовину совмещенную с ней – и смотрю на молодую женщину, очень похожую на нее и в то же время не похожую.

Сперва мне кажется, что это просто ее прошлая версия, но нет, это не так. Потому что ее версия из прошлого находится с другой стороны от нее, рядом с ее версией из будущего. Но ведь четырех версий ее быть не может, разве не так?

Вот только, приглядевшись, я понимаю, что эта мерцающая сущность – это та самая женщина, которая являлась мне опять и опять – у нее те же каштановые волосы, так же розовая ночная рубашка в цветочек и тот же выступающий беременный живот.

Я пытаюсь не обращать на нее внимания в то время, как сама она смотрит на меня большими голубыми глазами – глазами, имеющими такой же цвет, как и глаза моей матери, – и мои собственные. И тут до меня доходит, что она окрашена в четкие явственные цвета – не