Приятный кошмар - Трейси Вульф

class="p1">– В общем, я не знаю, в чем тут дело, – признается Каспиан. – Но знаю, что мой отец не выпустит его из виду до тех пор, пока мы не прибудем на склад и не выясним, что к чему.

Я не даю на это ответа отчасти потому, что я не знаю, что сказать, а отчасти потому, что, сделав шаг вниз, спотыкаюсь, хотя передо мной, кажется, ничего нет. В эту минуту мой мозг совершенно сбит с толку, поскольку тщится разобраться с многочисленными образами, на которые натыкается мой взор. Вот только на этот раз перед ним находятся не три бунгало, потому что в том, что, как кажется мне, является будущим, нет никакого бунгало. И нет никаких ступенек. Так что на самом деле остаются только два бунгало и скамейка, окруженная несколькими маленькими деревцами в горшках.

И мне кажется, что сейчас я врежусь в одно из этих деревьев.

Я резко выбрасываю руку в попытке схватиться за перила, которые, как я знаю, находятся где-то здесь, но которых я не вижу. К счастью, моя ладонь все-таки касается их, и я заставляю себя спуститься по ступенькам, хотя мой мозг не до конца верит, что они существуют, и одновременно говорю:

– Джуд рассказал мне, в чем дело.

– Он рассказал тебе? – теперь в тоне Каспиана звучит недоверие. – А он сказал, почему он это сделал? И что он, по его мнению, мог от этого выиграть? Он что…

– Перестань! – Я знаю, что говорю резко, но я не могу смириться с тем, что на Джуда обрушивается град обвинений. – Просто перестань…

Я замолкаю, споткнувшись об огромную трещину на тротуаре, о существовании которой я даже не подозревала. Я ухитряюсь удержаться на ногах и несколько раз моргаю, пытаясь сфокусироваться на том, чтобы видеть только настоящее. Но это не так-то легко.

Я делаю еще несколько шагов, затем отпрыгиваю в сторону, чтобы не наткнуться на скамейку и вместо этого натыкаюсь на велосипед, который кто-то оставил посреди центральной аллеи. И, споткнувшись о него, едва не падаю ничком.

Каспиан как-то умудряется подхватить меня, не дав упасть, но он устремляет на меня очень тревожный взгляд.

– Ты не ушиблась, Клементина?

Мне нечего на это сказать, так что я оборачиваюсь, стараясь сосредоточиться только на настоящем. Надувные круги для плавания в середине аллеи ненастоящие. Как и все эти розовые кусты. Только трещины в мостовой реальны.

Я перешагиваю через одну из широких трещин, начинаю было радоваться тому, что не упала прямо на задницу, и тут натыкаюсь на перевертыша-драконшу.

Она поворачивается ко мне.

– В чем твоя проблема, черт бы тебя побрал? – спрашивает та ее версия, которая относится к настоящему.

– Извини! – вмешивается Каспиан и тянет меня прочь. – Она здорово ударилась головой.

– Ничего я не ударялась головой, – возражаю я. Он крепко держит меня за плечи и тянет дальше.

– Вообще-то, ты ведешь себя так, будто с тобой случилось именно это, – говорит он. – Просто постарайся держать себя в руках еще какое-то время, ладно?

– Я стараюсь, – отвечаю я. – Но это труднее, чем кажется.

Я не знаю, как это объяснить – кроме разве что того, что все продолжает меняться. Всякий раз, когда я шевелюсь или моргаю, или смотрю куда-то, мне приходится пытаться опять и опять разобраться, где я нахожусь. И пытаться понять, на что я смотрю – на прошлое, настоящее или будущее.

Было бы легче, если бы они всякий раз располагались в том же самом порядке, но иногда будущее идет первым, иногда настоящее идет последним. А иногда прошлое оказывается в середине, что здорово путает меня, потому что мне продолжает казаться, что настоящее всегда должно находиться в середине – именно так я и наткнулась на ту чертову драконшу.

– В чем дело? – спрашивает Каспиан, и на лице его написаны одновременно тревога и недоумение. – Серьезно, ты в порядке?

– Да, со мной все хорошо, просто улет, – выдавливаю я из себя, продолжая идти, и пытаюсь не думать о том, какие чувства будит во мне это слово. Теперь, когда я спустилась с крыльца, мне приходится напрягать все свои силы, чтобы справиться с тем, что мне противостоит. Все стало намного, намного сложнее, потому что идти по центральной аллее в окружении людей, существующих в разных временных реальностях – это, как мне кажется, все равно что оказаться на автодроме. Или очутиться внутри видеоигры Frogger.

Я уклоняюсь влево, чтобы не столкнуться с учеником школы, прежде чем понимаю, что на самом деле его тут нет, затем бросаюсь вправо, чтобы избежать столкновения с женщиной в коротком желтом сарафане и солнечных очках формы «кошачий глаз».

Она испуганно вскрикивает и роняет напиток, который держала в руке. Коктейль – кажется, это пинья-колада – разлетается в стороны.

Что это? Что сейчас произошло? Неужели она в самом деле почувствовала меня, хотя меня и ее разделяет несколько десятилетий? Как это может… Мои мысли прерываются, поскольку что-то холодное и сладкое ударяет мне в лицо.

Нет, это все-таки не пинья-колада. Этом май-тай.

Я так потрясена открытием, что эта женщина из прошлого и я можем ощущать и видеть друг друга и даже проливать друг на друга напитки, что умудряюсь не заметить розовую скамейку в форме актинии, оказавшуюся прямо на моем пути. Я натыкаюсь на нее так резко, что валюсь на землю, и мою ногу пронзает боль.

– Клементина! – вопит Каспиан, и на лице его читаются одновременно раздражение и беспокойство. – Что ты… – Он осекается, увидев то, что находится прямо передо мной. Изломанное окровавленное тело Бьянки, скорчившееся под этой скамьей.

Как и у ее соседки по бунгало, ее руки и ноги согнуты под неестественными углами, а пустые глаза невидяще смотрят в пространство. Под ее головой разлилась огромная лужа крови, защищенная от дождя большой пластиковой скамейкой, под которой она лежит.

– Прости, – шепчу я, чувствуя себя так, будто на мою грудь давит тяжкий груз.

Потому что это сделала я. Это. Сделала. Я.

О, Джуд винит в этом себя, но это же во мне произошло расцепление. Это ради меня он выпустил эти кошмары на волю. Он сделал это, спасая меня.

Чувство вины сокрушает меня, как и горе.

– Прости, – шепчу я опять. – Мне очень, очень жаль.

– Нам надо идти, – настойчиво говорит Каспиан, стоя где-то впереди меня.

– Иди, – отвечаю я и, протянув руку, закрываю Бьянке глаза. – Я тебя догоню.

– Я не могу оставить тебя! Тетя Камилла убьет меня. К тому же остаться на острове не позволено никому.

В этом много иронии.

Он показывает на