Сбежавшая невеста - Хэстер Броун

Рядом разместили фото Лео на премьере, одетого в смокинг, а затем снимок какого-то папарацци с длинным объективом, заставшего меня в тот момент, когда я прислонилась к фургону «Ботэм и Уайлд» и присосалась к бутылке воды. Кадр выглядел так, словно в бутылке вовсе не обязательно была вода. А еще в него попал Бэджер, нагло писающий на чужую живую изгородь.

– Я ни за что не позволила бы Бэджеру это сделать! – ахнула я. – И мой папа был банковским менеджером! На этом фото он в маскарадном костюме!

Лео и Лиза ничего не сказали.

Ладно. Да, фотографии были постыдными, но не до такой же степени?

Я подняла взгляд, и Жизель бросила:

– Прочитай статью.

Мои глаза заскользили по тексту, никак не желая воспринимать слова. Некоторые фразы были знакомыми: «Эми работает садовницей в Лондоне… Родители живут в бывшем приходском доме на окраине бывшего шахтерского городка Ротери… Принц Лео, банкир, миллионер и наследник княжества Нирона, познакомился с ней на развязной вечеринке, устроенной светской тусовщицей Джо де Вирье, с которой то встречался, то расставался брат принца Лео, Рольф…» – но остальное было настолько странным, что я просто не могла принять, что речь идет обо мне и что я о подобном рассказывала.

«Жизнь по королевским стандартам – это просто кошмар, – признается Эми (26 лет). – Я несколько дней ничего не ела, я схожу с ума. Но когда твоя свекровь – супермодель, нормальной жизни не жди!»

– Я никогда такого не говорила! – запротестовала я. – В смысле, я говорила, что умираю с голоду, но это было образное выражение!

– Значит, засудим их за клевету и подтасовку фактов, – сказал Лео. – Жизель, бери телефон, скажи им, что наши юристы взялись за дело и что нам нужны пленки.

Я очень медленно подняла взгляд от страницы. Лиза смотрела на меня, и ее глаза обжигали.

– Эми. – сказала она. – Даже не пытайся мне лгать. Ты общалась с прессой?

Я открыла рот, но потом закрыла. Смысла лгать все равно не было. На моем лице отражалось больше вины, чем у Бэджера, пойманного над пустой пачкой печенья.

Эми, достигшая более чем средних результатов в местной школе, теперь щеголяет бриллиантовыми браслетами стоимостью около пятидесяти тысяч фунтов от ювелиров аристократии «Шомэ» и носит дизайнерские солнечные очки, в которых посещает свой бывший дом…

– Я… – Мой голос сорвался. – Я дала очень неформальное интервью местной газете. Кажется, именно оттуда и фотографии.

– Что?

– Я так и знала, – сказала Жизель. – Это есть на пленке. Мы не сможем засудить их за клевету. Черт.

– Я не понимаю… Статья вышла месяц назад, – лепетала я. – Я даже не думала, что о ней стоит упоминать. В смысле, это же просто моя школьная знакомая. – Меня понесло. – И в статье ничего подобного не было! Там только говорилось, что «Эми работает в Лондоне, она рада свадьбе с принцем, она встречалась с Кирой Найтли на премьере». Статью даже на передовицу не поместили, все наверняка решили, что Дженнифер выдумывает.

– Так кто же этот «близкий друг будущей принцессы», предоставивший эти цитаты? – спросила Лиза. – О том, что ты постоянно боишься обидеть меня, ведь я такая обидчивая? И о том, что на тебя давит гора ответственности за то, чем приходится заниматься «международной топ-принцессе»?

Голос звучал сочувственно, но я искренне не могла понять, жалеет она меня или хочет прикончить. Вежливость Лизы была как сплошной доспех.

– Я понятия не имею… У меня нет близких друзей, кроме…

Джо не стала бы. Джо просто… не стала бы.

Теперь на меня смотрел и Лео. То есть смотрел, пока не уронил голову на руки и не застонал.

– Джо не называла бы себя светской тусовщицей, – запротестовала я. – И не сделала бы ошибки в собственном имени!

– Это, скорее всего, та, первая журналистка, – произнесла Жизель сквозь сжатые зубы. – Готова поспорить, она попыталась продать историю, у нее купили фотографии, взяли у нее интервью, а затем стерли с картины.

– Лиза, мне действительно очень жаль. – Я была в ужасе. – Я никогда ничего подобного не говорила. Да, я могла признаться, как сложно не есть углеводы… Мы встретились в кафе! Но это была просто реплика в разговоре. И я уж точно не говорила об обидчивости и о том, что не хочу ответственности…

…вот только ты рисовалась перед Дженнифер, расписывая, сколько у твоей свекрови персонала, и рассказала ей, как сложно выбрать из четырех сфер благотворительности свою личную миссию…

Я отчаянно пыталась дышать. Это конец? Теперь я должна по-настоящему разорвать нашу помолвку? Я покосилась на Лео, но его лицо тоже превратилось в стальную маску. Меня уже очень давно так не тошнило от паники и стыда. Мысль о том, что люди это читают и думают, что я действительно все это говорила, – здесь, в Лондоне, и дома, – была настолько невыносимо унизительной, что мой мозг не в силах был принять ее до конца. Это был целый айсберг стыда.

«Зато, – сказал тоненький голосок на краю белого шума, – там нет упоминания о Келли и о том, что она сделала». Учитывая другие варианты, пусть лучше меня называют охотницей за деньгами.

Я не поднимала взгляда от светлого дубового пола на случай, если Жизель или Лиза умеют читать мои мысли.

– Мы можем остановить публикации? – осведомился Лео у Жизель.

Она покачала головой.

– Я использовала все свои связи и возможности, чтобы в прошлом году не дать опубликовать фото Рольфа в бассейне. Если мы попытаемся затормозить это, они вернутся с другими цитатами. – Она недобро уставилась на меня. – Эми, разве я недостаточно четко сказала, что все связи с прессой должны идти через меня, а я согласую их с Лизой и Борисом?

Я кивнула с несчастным видом.

– Я просто не думала, что «Ротери газетт» считается… прессой.

– В эпоху интернета считается все, – сказала Лиза.

Она закинула руки за голову и испустила раздраженный вопль.

– Я так тяжело трудилась в последнее время. Так тяжело, и лишь для того, чтобы привести семью в нужный для коронации формат. Я летала из Нью-Йорка в Вашингтон, оттуда в Лондон и Италию, продвигая кампанию «Повседневная принцесса», я написала речи для Бориса на шесть месяцев вперед, я даже наняла для Рольфа пресс-агента. Но я не ожидала обвинений желтой британской прессы в том, что я – помешанная на контроле анорексичка, причем от лица той самой повседневной принцессы, которую мне полагалось наставлять! Ты хоть представляешь, как это будет подано в США?

– Но я не… – начала я.

– И что это за «топ-принцесса»? Бывают какие-то другие? Твои журналисты даже писать не умеют!

– Мы с этим справимся. – Лео двинулся к краю дивана и начал загибать пальцы, словно на деловой встрече. – Эми, это отличный момент, чтобы начать продвигать твой терапевтический сад. Мы закажем фотосессию: ты и я сажаем овощи с детьми. Скажем, что ты всегда любила работать руками, сыграем на твоем происхождении. Здесь нечего стыдиться. Еще лучше попросить твою маму прислать нам другие твои фото в кругу семьи.