Сбежавшая невеста - Хэстер Броун

Я была «на ножах с иконой стиля Лизой Бахманн из-за двойной церемонии». И нам не разрешили вмешиваться – иными словами, я не могла поехать в Ротери и поколотить Дженнифер Уэйнрайт, которая наверняка наслаждалась тем, что стала звездой в редакции и получила больше колонок.

– Наши юристы взялись за дело, – сказал Лео. – Одна газета получит эксклюзивный доступ на бал и место на коронации в обмен на гарантию, что оставит Эми в покое, а остальные издания мы предупредили.

– Это сработает? – спросила я.

– У нас очень хорошие юристы, – сказал Лео.

Рольф рядом с ним закивал, зная об этом по личному опыту.

– Серж и Гильермо периодически сбегают в город, чтобы в немодных джинсах тереться там обо все, что шевелится, – сказал он. – И никто ни слова об этом не написал.

– Именно, – сказала Джо. – Декаданс устарел. Сейчас в моде все оттенки благотворительности и садоводства.

На лице Рольфа отразился искренний ужас, но он ничего не сказал. Возможно, потому, что Джо слишком сильно его пинала.

Мои родители, конечно же, были в шоке из-за газетных историй, они сразу позвонили мне, заверяя, что никак с ними не связаны.

Я знала, что не связаны, и сказала об этом, но никакие мои слова не могли избавить их от вины. Я предложила им уехать на каникулы на недельку, чтобы избежать пересудов на главной улице, но папа отказался, аргументируя это тем, что отъезд лишь подтвердит сплетни.

Он был прав, и я гордилась его полным достоинства лицом на том фото с подвязанными бечевкой штанами, и все же над планами йоркширской свадьбы нависла темная туча. Даже привезя маме прекрасное платье от Зои Вайс в выходные, я не смогла избавиться от странного ощущения дежавю.

– Это мой наряд из магазина? – спросила мама, когда я вытащила из машины коробку. Все ее тело напряглось от разочарования, и дверь она закрывала поспешно, чтобы никто не видел.

– Ага.

Несмотря на угнетенное состояние, я все равно радовалась сюрпризу, который собиралась устроить. Я знала, что Зои меня не подведет. Я отправила ей фотографии мамы и мерки, снятые для другого платья, и Зои презентовала мне перевязанную лентами коробку, обещая, что, если платье не понравится маме, она сама наденет его на мою свадьбу.

Я пыталась расплатиться с ней кредиткой, но Зои с ужасом отмахнулась.

– Потом заплатишь, – сказала она. – Дюймами колонок в прессе, когда окажешься в списке самых стильных. А твоя мама станет моей новой визиткой для платьев матерей невест.

Я ободряюще улыбнулась маме.

– Хочешь примерить? Показать папе?

Она стиснула зубы.

– Давай, Пэм, – сказал папа. – Я жажду увидеть красотку, с которой пойду на прием.

Папа никогда ни словом не упоминал о растущем мамином весе, несмотря на его откровенное отношение ко многим вещам. Это была единственная сфера его жизни, в которой он из любви научился хоть доле тактичности.

Мама взглянула на нас и вздохнула, а затем повернулась к лестнице.

Самое большое зеркало стояло в моей старой спальне, туда мы и направились.

Мама сняла блузу и широкие штаны, которые всегда носила дома, и я завязала ей шарфом глаза, чтобы устроить тот же «вау-фактор», что в магазине.

– Наверное, лучше то же сделать и со всей конгрегацией, – неловко пошутила она.

Я не ответила, вытаскивая из коробки зеленое, как падуб, струящееся шелковое платье, которое и надела маме через голову, расправляя и укладывая все складки и оборки так, как подразумевала Зои.

А потом я отступила на шаг, и от эмоций мне перехватило горло.

Зои была не просто дизайнером одежды, она была художницей. Скульптором. Роскошная ткань охватывала и драпировала все так, словно была сшита прямо на маминых мраморных округлостях, цвет же, насыщенный рождественский зеленый, заставлял ее кожу светиться изнутри, а светлые волосы – сиять. Мамины лучшие черты – нетронутая морщинами шея и сильные плечи – платье подчеркивало, а все лишнее исчезло за драпировкой.

– Это не похоже на платье, которое я примеряла, – с тревогой сказала мама. – Они не ошиблись с заказом?

Я ничего не ответила – не могла, чтобы не выдать себя всхлипом, – и просто стянула шарф с ее глаз.

Стоило маме увидеть себя в зеркале, как ее руки взлетели ко рту, а глаза заполнились слезами. Мы обе молчали.

Медленно, словно не в силах поверить собственным глазам, она повернула голову вправо, влево. Слегка пошевелила бедрами, поражаясь тому, что каждое движение еще больше льстит ее фигуре.

Зои не пыталась скрыть ее размер, но она сделала маму скульптурной, в прямом смысле этого слова. Мама выглядела греческой богиней изобилия, пышной и потрясающей, и, пока я смотрела на нее, ее спина непроизвольно распрямилась, а подбородок приподнялся. Мама встретилась со мной взглядом в зеркале и попыталась что-то сказать, но слова просто не звучали.

– Что там у вас происходит? – Папа ждал нас под лестницей. – Я могу посмотреть? Все одеты?

Мама развернулась ко мне и схватила меня за руки. Она не могла говорить. Я не могла говорить. Но ее лицо выражало все, чего не могли выразить слова: благодарность, радость, изумление и даже гордость. Вот на гордости я и сломалась.

– Тебе нравится? – хрипло выдавила я.

Мама кивнула и рассмеялась над своей немотой.

– Это мой тебе свадебный подарок, – выпалила я. – За то, что ты была такой чудесной мамой. Я хотела, чтобы снаружи ты выглядела такой же красавицей, как в душе.

– Ох, Эми! – Мама плакала. – Ты не должна была. Не стоило.

– Я поднимаюсь, – сообщил папа, готовый, как всегда, ее утешить; но, поднявшись до верха лестницы, он застыл, потрясенный увиденным.

– Памела, – только и мог сказать он. Его лицо засияло чистым обожанием. Других слов папа не нашел.

Я смотрела, как они молча общаются в эту минуту и как все счастье и печаль их долгого брака взметнулись между ними целым цунами любви. Я от всего сердца пожелала, чтобы у нас с Лео была такая же долгая связь. Волшебная и реальная одновременно.

Я тихонько ускользнула вниз, оставив их наедине.

Через три недели, которые ощущались как одна, Лео, Рольф, Джо и я оказались в аэропорту Хитроу в ожидании нашего рейса в Неаполь на бал кронпринцессы.

Мы летели бизнес-классом, в основном для того, чтобы спрятаться в ВИП-зале от фотографов, которые преследовали нас до аэропорта. В преддверии коронации Лиза усилила контакты с прессой, и последней остановкой ее кампании «Повседневная принцесса» стал пока что Белый дом, где принцесса Элиза Ниронская совместно с первой леди дала «Тайм» эксклюзивное интервью о том, как правильно подобранное нижнее белье и широкий набор интеллигентных фраз для начала разговора могут улучшить качество жизни для вас и людей вокруг.