Небо без звезд - Джоан Рэнделл

Узнает ли она когда-нибудь правду?

Или тайна ее отца погребена навеки?

Увидит ли она еще отца?

– О, мои Солнца! Жаке, я поступила с папой просто ужасно! Он пришел за мной на Зыбун и увел обратно, а я наговорила ему такого! Назвала преступником. – Алуэтт захлебнулась слезами. – Он потому и ушел, да? Из-за меня? Я его обидела. Я сама во всем виновата: оттолкнула папочку, вот он и ушел. Он…

И, более уже не в силах сдержаться, Алуэтт дала волю рыданиям. Она все плакала и плакала и никак не могла остановиться. Пока, подняв взгляд, не увидела, кто стоит в дверях. И тогда рыдания прекратились сами собой.

На сестре Денизе была длинная серая куртка с высоким жестким воротом, какие надевали Жаке и Лорель, когда отправлялись наверх за припасами.

Давно ли она здесь? Много ли слышала?

– Ты готова, Жаке? – самым будничным, ровным и сдержанным тоном поинтересовалась Дениза. – Нам пора.

– Да, сейчас, – ответила Жаке, пожав напоследок и выпустив руку Алуэтт. Только теперь девушка заметила, что и Жаке одета для вылазки наверх, а на полу лежит мешок, который сестра всегда брала в Трюмы.

– Вы за продуктами? – растерянно спросила Алуэтт.

Интересно, почему Жаке сегодня сопровождает Дениза? Она никогда не поднималась в Трюмы. Вместо нее всегда ходила сестра Лорель.

– Нет, – коротко отозвалась Жаке, вставая с кровати и застегивая свой плащ.

– Куда же тогда? – не отставала Алуэтт.

Сестры коротко переглянулись, после чего Жаке сказала:

– У нас с Денизой есть наверху одно дело. Ты скоро обо всем узнаешь.

На Алуэтт накатила паника. Неужели они тоже уйдут?

– Вы отправляетесь на поиски отца? – От этой мысли боль в груди сразу отпустила. – Да? Вы же его найдете?

Однако сестра Жаке покачала головой:

– Мы не станем искать Гуго. У твоего отца свой путь. Хотя, я уверена, ты с ним еще увидишься.

Сестра пересекла комнату и сняла с полки какой-то фолиант. Пролистав страницы, вынула спрятанный там листок. И, вернувшись к Алуэтт, показала ей:

– Я всегда была против того, чтобы скрывать от тебя правду. Но Гуго так захотел.

Уронив на колени куклу и титановую шкатулку, Алуэтт потянулась к пожелтевшему листку. Не сразу, но все же узнала знакомый, размашистый почерк сестры Бетани – первой составительницы «Хроник». А потом в глаза ей бросились слова: «Бастилия», «металлическая татуировка».

– Это тот пропавший лист? – прошептала ошеломленная Алуэтт. – Из «Хроник»? Он все время был у вас? – Она с упреком взглянула на сестру Жаке.

– Твой отец стыдился прошлого, Алуэтт, – объяснила та. – И хотел тебя защитить. Поверь, он всегда думал только о твоем благе.

Затем сестра Жаке, нагнувшись, подобрала с пола мешок и забросила его на плечо.

Алуэтт мигом забыла о бумаге – на нее снова навалились страх и смятение.

– Не понимаю! – вскричала она. – Куда вы уходите? Это из-за того, что я натворила, да? Или из-за Марцелла д’Бонфакона?

– Не совсем, – улыбнулась сестра Жаке. – А из-за Марцелла д’Бонфакона я бы на твоем месте не слишком волновалась. Он для нас неопасен.

Алуэтт наморщила лоб:

– Почему? Откуда вы знаете? И что у вас за дело?

– Этого, – вздохнула сестра Жаке, – я, к сожалению, сказать не могу. – Она вновь обменялась с Денизой загадочным взглядом. – Не забывай, чему мы тебя учили. И помни… – она склонилась, тронула висевшие на шее воспитанницы четки, – ты теперь одна из нас, и ты очень сильная, Маленький Жаворонок.

Не дав Алуэтт времени ответить, Жаке повернулась и вслед за Денизой скрылась за дверью.

Алуэтт несколько секунд просто стояла и молча таращилась на пустой проем. Но потом опомнилась.

– Стойте! – выкрикнула она, вставая на подгибающиеся ноги.

И бросилась за сестрами. Но, добежав лишь до середины коридора, услышала лязг закрывающейся металлической двери.

Они ушли.

Как и отец.

Алуэтт обвела глазами пустой коридор, низкие потолки, толстые неровные стены. Боль в груди вернулась с новой силой.

Все переменилось, и в то же время ничего не изменилось ни на йоту.

Она вернулась к началу.

В ту же тьму, в какой была прежде, не сумев выяснить ровным счетом ничего.

А между тем отец, вероятно, уже на борту вояжера, несется через всю систему Дивэ к Рейхенштату, с каждой секундой удаляясь от нее.

Алуэтт опустила взгляд на зажатую в пальцах страницу, потрогала оборванный край. Она вспомнила, что говорилось в одиннадцатом томе «Хроник» о вояжерах, которые используют для перевозки людей и грузов по всей системе Дивэ. Чертежи изображали длинные корпуса, мощные двигатели, стреловидные крылья. Мощные двигатели этих машин позволяли им в режиме «супервояж» перелетать от планеты к планете, а в режиме «гипервояж» – даже к далеким галактикам.

Но перелеты обходились так дорого, что их могли себе позволить лишь представители первого и второго сословий.

«Того, что я накопил, хватит на перелет…»

Вчера Алуэтт как-то об этом не подумала, но сейчас удивилась: «Интересно, а откуда у папы такие деньги?»

Алуэтт вдруг изумилась собственной глупости. И даже зажмурилась от стыда.

Ну конечно!

Ведь ее отец – преступник.

Беглый каторжник.

Разумеется, это краденые деньги.

Но в прошлый раз, обшарив всю его комнату, она не нашла ничего похожего на деньги… Где же отец их хранил?

Ой! Желтый листок выпорхнул у нее из пальцев, когда до Алуэтт вдруг дошло: подсвечник.

Карта-голограмма.

Именно она указывала на отцовский тайник. Он что-то спрятал там, в лесу. Спрятал так, чтобы никто, кроме него, не нашел. А значит, папа никак не сможет оплатить перелет на Рейхенштат, пока не отроет свой клад.

В сердце Алуэтт вспыхнула надежда: может быть, еще не поздно исправить содеянное?

Девушка знала, как долго добираться до той поляны. Она домчалась туда на мото Марцелла, но отцу-то, скорее всего, придется идти пешком.

Так что у нее еще было время.

Время его остановить. Извиниться за все, что сгоряча ему наговорила. И главное, сказать отцу, что она готова отправиться на самый дальний край системы Дивэ, куда угодно, лишь бы только с ним не расставаться.

«ЖАВОРОНОК»? При чем тут жаворонок?

Мальчик, сидевший напротив Шатин во второй допросной, закончил наконец рисовать на телекоме свои каракули и с торжествующим видом подтолкнул к ней аппарат д’Бонфакона.