Королева у власти - Хлоя Пеньяранда

Рейлан ловил себя на том, что часто забывает, кто она такая – и кем был ее отец, – находясь рядом с Фейт.

Он хотел рассказать ей, но постоянно трусил, не желая обрушивать еще больше невероятных новостей на девушку, которая и так взвалила на свои плечи слишком тяжелое бремя. Он хотел защитить ее, и ему было страшно признаваться в этом. Но как бы сильно он ни сопротивлялся этому чувству, отрицал его, среди всего раскрывшегося перед ним кошмара, находя Фейт всегда у края любой опасности… он не сдерживал потребность обеспечить ее безопасность сверх приказов Агалора.

Воспоминание о дне, когда он вернулся в Райенелл после встречи королей, заставило его содрогнуться.

– Главная шпионка Орлона?

Было легко сложить все детали воедино. Лилианна была Ночным странником, что поразило Рейлана, учитывая ее человеческое происхождение. Столкнувшись с Фейт и ее необъятной силой, он мог лишь догадываться, у каких двух Ночных странников могла появиться на свет подобная аномалия.

Он мрачно кивнул на вопрос короля.

Агалор отвернулся, и генерал видел, как тот пытается осмыслить новость, менявшую все. Не только для него, но и для всего королевства. У него не было других детей, и поскольку Лилианна так и не вышла замуж и больше не родила детей, Фейт оказывалась единственной истинной и законной наследницей трона Райенелла.

Существовала всего одна проблема: Фейт была человеком, а за тысячи лет ни одним королевством не правил монарх-человек. Высока вероятность, что она так никогда и не станет королевой, учитывая ее короткую жизнь, но ее дети станут следующими в очереди на трон после Агалора, если до этого он не произведет на свет еще одного наследника.

– Ты должен вернуться в Хай-Фэрроу, – сказал Агалор, все еще глубоко погруженный в раздумья.

Рейлан вскочил, чтобы возразить.

– При всем должном уважении, Ваше Величество, если Орлон и Варлас объединили силы против нас, мне лучше остаться, – с легким отчаянием произнес он. Он вовсе не хотел возвращаться на север. Ему не нравился образ жизни и высокомерие его жителей. Фейри там были напыщенными и относились к своим подданным-людям как к изгоям. Что разительно отличалось от принципов свободы и единства народа Райенелла.

Тогда король встретился с ним взглядом, и в его глазах читалась безысходность.

– Если они узнают, кто она такая, то тут же убьют.

Почему это задело его так сильно? Он не знал ее и сомневался, что испытывает какие-либо чувства к той девушке. И все же с ужасом думал о ее смерти.

Он не верил, что Фейт испытывает к нему то же.

Он насильно забрал ее способности и использовал для получения информации. Должен был так поступить, ведь видел, что она не доверяет ему настолько, чтобы поделиться увиденным в разуме короля Олмстоуна. Король был умен и оградился от нее, чтобы сохранить иллюзию доброты и дружелюбия. Но Фейт обладала блестящей интуицией и улавливала его каждый малейший намек остерегаться монархов.

– Вы хотите, чтобы я привез ее в Райенелл? – Он мог бы это сделать, каким бы изнурительным ни было путешествие туда и обратно.

Король покачал головой, и внутри у генерала все сжалось.

– Я не стану принуждать ее. Там, в Хай-Фэрроу, у нее своя жизнь. Как я могу отнять ее у нее? – печально сказал он.

Рейлан понимал, что король больше всего на свете хотел встретиться с Фейт; посмотреть в ее золотые глаза и убедиться, что она дочь Лилианны.

Затем он спросил:

– С ней хорошо обращаются?

Рейлан затруднялся с ответом. У нее была еда и крыша над головой, но он сомневался, что Фейт стала шпионкой короля по собственной воле. Она была слишком… хорошей для такой жесткой должности. Генерал машинально сжал кулаки, представив, чем Орлон шантажирует ее, чтобы удержать на службе в качестве оружия.

– Насколько можно было ожидать, – наконец сказал он.

Агалор лишь печально кивнул в ответ, прежде чем вернуться к белым бутонам роз.

– Что именно я должен делать в Хай-Фэрроу? – Рейлан боялся услышать то, что ожидал.

– Защищать ее. Выясни, счастлива ли она, и когда придет время… расскажи все. Скажи, как сильно я любил ее мать и сделал все, чтобы уберечь ее. Их обеих. – Закончив, король посмотрел на него: – А потом позволь ей сделать выбор.

Рейлан вздохнул при воспоминании об отчаянной мольбе Агалора.

Эта мысль не давала ему покоя всякий раз, когда Фейт была рядом. Нужно рассказать ей. Она заслуживает знать, кто ее отец. Но Рейлан никак не мог заставить себя взвалить на нее эту правду. Это была не просто новость. Отнюдь нет. Она была дочерью великого короля и могла унаследовать королевство, если примет свое наследие. С каждым днем Рейлан все больше видел в ней ту, кем она могла стать – кем должна была стать: наследницей Райенелла.

Он неловко прислонился к стене, нервничая и отсчитывая минуты до тех пор, пока не станет приемлемым уйти. Было утомительно наблюдать за пошлой роскошью и отклонять приглашения дам. Стоило усомниться в манерах кавалеров Хай-Фэрроу, раз так много женщин пыталось завязать разговор с самым отталкивающим лицом в комнате. Он держал кубок больше для того, чтобы занять руки, интересуясь вином больше, чем кем-либо на отвратительно пышном балу.

Опрокинув в себя остатки содержимого, он повернулся и поставил кубок на стол. Но тут рука замерла на ручке кувшина, и генерал медленно разжал пальцы, забыв обо всем, когда почувствовал это.

Почувствовал ее.

Он повернулся и посмотрел вверх. Его взгляд не блуждал, ему не нужно было искать, поскольку глаза сразу встретились именно с теми золотыми радужками – ярко горящими даже с вершины парадной лестницы на другом конце зала.

И все же на этот раз не глаза Фейт заставили мир вокруг исчезнуть, заглушая громкую музыку.

Она тоже встретилась с ним взглядом, гордо возвышаясь над всеми остальными, как пылающая огненная птица.

Как феникс.

Милостивые боги. Она понятия не имела, о чем этот образ кричал каждому недалекому, ничего не подозревающему фейри.

Она была огнем и льдом и всеми разрушительными контрастами, напоминала бурю, которая поднялась внутри него при виде ее. Она не подданная Хай-Фэрроу; не шпионка Орлона…

Этой ночью она была дочерью Райенелла.

И душераздирающая ирония заключалась в том, что она даже не осознавала этого.

Его ноги двигались сами по себе, когда он почувствовал, что его тянет вперед. В груди вспыхнул гнев при мысли о том, что кто-то подойдет к ней раньше