Королева у власти - Хлоя Пеньяранда

бояться следует Вальгарда, а не их собственного короля. Орлон убивал людей, когда те отказывались выполнять поручения, чтобы сохранить видимость, будто оберегает их от предателей.

Это было отвратительное предательство. Но блестящее.

Капитан и стражники потащили ее с излишней силой. И Фейт не могла бороться – ни физически, ни духовно… Она чувствовала, что эта борьба тоже потерпит неудачу.

Глава 48

Николас

Бал в честь Юлмаса наконец-то закончился. Но Ник едва ли обращал внимание на происходящее вокруг. Особенно после того, как проследил за уходом Фейт. Сердце разрывалось при мысли о том, что он может никогда больше ее не увидеть.

Принц поднялся с трона рядом с отцом. Последний час он отчаянно желал поскорее уйти, чтобы разыскать Каяса и убедиться, что Фейт выбралась из города.

– Останься, Николас, – протянул отец с леденящим душу спокойствием.

Ник медлил. Команда ужасно подействовала ему на нервы, и он медленно повернулся к демону в обличье короля, который жестом приказал ему сесть. Он неохотно подчинился. Орлон все же был королем с властной внешностью, и ослушаться его было бы серьезной ошибкой. Ник не знал, сколько еще осталось от его настоящего отца, и не хотел проверять, достаточно ли этого, чтобы сохранить жизнь собственному сыну, если он переступит черту дозволенного.

Он посмотрел на Торию, скрывающую ужас под неубедительной маской бесстрастия, пока она любезничала с завсегдатаями вечеринок, которые желали ей спокойной ночи.

По мере того как бал подходил к концу и все больше гуляк лениво расходились, совершенно не обращая внимания на растущее напряжение между тремя членами королевской семьи, в зале становилось все тише. Ник наблюдал за каждым фейри, покидающим зал, как будто они были секундами, отсчитывающими время до смертельной схватки.

Затем наступила тишина.

Ник услышал приближение стражников еще до того, как увидел их неспешно окружающих подиум в бальном зале. Он оглядел солдат – и похолодел от страха. Их униформа была начисто лишена синего цвета Хай-Фэрроу. Вместо этого они стояли во всем черном, лишенные герба грифона. К своему ужасу… он не узнал ни одного.

Король встал и прошел вперед, но не повернулся к ним, когда заговорил.

– Я разочарован, – начал он, и Ник затаил дыхание. – Мой собственный сын – предатель. – При этих словах отец повернулся к ним. Его лицо ничего не выражало. Ник тоже оставался спокойным.

– Не знаю, что…

– Давай не будем играть в игры, Николас. Я воспитывал тебя лучше, – быстро оборвал его Орлон.

В глазах Ника вспыхнул гнев от такого пренебрежения.

– Не ты воспитывал меня, – огрызнулся он, вставая на ноги. И с вызовом посмотрел в черные чужие глаза. – Ты не мой отец – больше нет.

В любом случае он уже подписал себе смертный приговор.

Король со скучающим видом отмахнулся от его злости.

– Я ожидал от тебя большего, принц. – Он посмотрел на Торию, и Ник подавил желание встать между ними. – И от тебя, принцесса. Я приютил тебя, и такова твоя благодарность? – Он насмешливо покачал головой: – Какая пустая трата таланта. Вы оба.

Ни один из них не признал своей вины, поскольку король еще не выдвинул прямого обвинения. Ник не был уверен, что именно знал Орлон и в чем, по его мнению, заключалась их причастность. Поэтому хранил молчание.

Король продолжал:

– Однако жаль, что из-за этого предательства мы потеряем даже более выдающийся дар.

Сердце Ника пропустило удар. Он не мог говорить о Фейт. Сейчас она была уже далеко, в безопасности…

– А мне так нравилось иметь на службе шпионку.

Комната покачнулась, и Ник с трудом устоял, когда земля ушла из-под ног. Его голос стал низким от тихой ярости.

– Если тронешь ее…

Король небрежно махнул рукой, еще больше распыляя его гнев:

– Боюсь, твоя мольба о пощаде человеческой жизни немного запоздала. Уверен, капитан Варис давно решил эту проблему.

В порыве безрассудства Ник выхватил меч и двигался быстро, оказавшись всего в паре шагов от того, чтобы, не задумываясь, приставить его к шее отца.

Но сталь не достигла цели. Он услышал приближение стражи за секунду до того, чтобы успеть повернуться, и клинок скрестился с другим мечом. Ник дрался с двумя стражниками в черном, которые были опасно быстры.

– Ник, – слабый голос Тории, сопровождаемый тихим всхлипом, отвлек его. Он обернулся и обнаружил, что ее уже схватил другой фейри, приставив лезвие к горлу.

Он тут же перестал сражаться, уставившись на нее широко раскрытыми от ужаса глазами.

– Отпусти ее, – с отчаянием произнес он, безуспешно пытаясь придать голосу суровость. Воплощался его худший страх – тот, который десятилетиями мучал его: видеть, как жизнь Тории висит на волоске… из-за него.

Ник едва не рухнул на колени, когда выдохнул:

– Пожалуйста.

Стражники тут же отобрали меч и окружили его. Король поднял руку, и все замерли, а потом посмотрели на Торию с явным отвращением.

– Ты позволил этим женщинам ослабить тебя, сын.

Им не выбраться живыми – не двоим. Он не заботился о своей жизни, но Тория…

Король тяжело вздохнул:

– Какое разочарование.

Ник решил, что проиграл. Он встал в боевую стойку и приготовился драться без оружия – чего бы это ни стоило. Но тут Орлон обратился к страже:

– Уведите их. Заприте в покоях. Никто не должен входить туда без моего ведома, а им запрещено покидать их без разрешения.

Стражники кивнули и обступили Ника. Еще четверо окружили Торию, но лезвие больше не угрожало ее жизни. Небольшое облегчение. Орлон не собирался убивать их – по крайней мере, пока.

Король посмотрел на Ника своими черными глазами и произнес:

– Мы ведь не хотим устраивать сцену сейчас?

Ник сжал кулаки, дрожа от гнева и тяжело дыша, пока смотрел на короля Хай-Фэрроу. Но все же был вынужден уступить и заставить себя выбежать из большого зала. Шестеро солдат окружали его со всех сторон. Было бесполезно сражаться против такого количества фейри, особенно оставшись без оружия. Он остановился на углу, где обычно расставался с Торией, чтобы разойтись по покоям. Она тоже медлила, и их глаза ненадолго встретились в молчаливом обещании: она будет жить. До его последнего вздоха.

Ника толкнули вперед, и он бросил убийственный взгляд на стража, который посмел коснуться его. Когда он обернулся, Тория уже уходила, ее обычно прямая и уверенная походка сменилась низким поклоном в знак поражения.

Покои больше не приносили спокойствия, поскольку безопасное место быстро превратилось в тюрьму, в клетку. Оставшись один, он наконец-то был предоставлен своим собственным мыслям.