Трое в Долине - Юрий Никитин

— Мы так привыкли жить в лесу, что давно растеряли всепривычки кому где стоять, что говорить, как кланяться... Вот Родничок васотведет в свободную комнату, можете смыть пыль и грязь, а за это время накроютстол.

— Стол — это хорошо, — сказал Таргитай убеждено.

Он потер ладони и облизнулся. Рядом с Сирингой стояламиниатюрная, ладно сложенная молодая женщина, улыбалась и с интересомрассматривала Таргитая. Ее оценивающий взгляд бесстыдно раздевал его, ощупывалмышцы, одобрительно похлопывал по выпуклым пластинам груди и по плоскомуживоту, трогал его золотые волосы, длинные и шелковистые.

— У нас будет хороший стол, — подтвердила она. — Одна изнемногих радостей здесь в лесу — это готовить.

— А я могу много съесть, — сказал Таргитай радостно, — чтобывы могли снова готовить, готовить, готовить...

Комнатка, которую им указали, была не велика, но со столом,двумя лавками, в углу бочка с холодной водой, ковшик на табуретке, вышитыйрушник на вбитом в стенку колышке.

— А когда обед? — крикнул Таргитай в спину Родничку.

Она оглянулась, красиво изогнувшись, в глазах был смех, ноответила преувеличенно серьезно:

— Не успеешь помыться.

— Да я могу и так...

— Помыться! — велела она категорически. — На обеде будетприсутствовать сама Алконост! А от вас слишком уж пахнет.

Мрак потянул носом:

— Не то слово. Прет, это точнее. А если еще вернее, товоняет! Вот Олег любит подбирать точные слова, так слово смрад будет ближе, аесли еще точнее...

Олег сказал поспешно:

— Мрак, не надо! Ты же знаешь, со словами надо осторожно...А то крыша рухнет, или земля треснет.

Родничок остановилась, глаза стали круглые:

— Так вы, кроме того, что грязные, еще и чародеи?

— Еще какие, — заверил Мрак. — Друг друга боимся.

Родничок недоверчиво улыбалась, верила и не верила, чтоогромные мужчины гуторят так серьезно.

Олег с бесстрастным лицом плескался у бочки. Как всемужчины, мыться не любил, но эту необходимость молча признавал в отличие отТаргитая, что разнылся, мол, совсем недавно попали под дождь, чего этим девкамеще надо...

Мрак толкнул Олега:

— Он еще не заметил, что тут одни девки.

— Мойся, Тарх, — посоветовал Олег, — слышишь, что говоритМрак?

А Мрак сперва сказал, потом размыслился, на лбу появилисьморщины, двигал бровями, словно одевал через голову перевязь с секирой:

— А в самом деле... Только и увидели мужиков, что у тогоколеса. Олег, а чего все везде крутят колеса? И у киммеров, и у этих... каких... ну, что с рогами?

— Есть еще каменоломни, — ответил Олег суховато. — Просто спомощью колес можно открывать и закрывать ворота, черпать воду, поднимать настену глыбы... Ты в самом деле хочешь знать устройство колеса?

— Нет-нет, — заверил Мрак поспешно. — А то еще стану на тебяпохожим.

Он даже отодвинулся, словно мудрое занудство волхва моглоперескочить как блоха на его простую мужественную натуру и прогрызть в нейдыры.

Родничок появилась, когда Таргитай отряхивался как пес,круто разворачиваясь из стороны в сторону, и серебристые брызги с его золотых волослетели веером. Мокрые, но освежившиеся, Мрак и Олег деловито осматриваликаменную кладку, на хрупкую маленькую женщину оглянулись с радостным ожиданием,но она заметила, как оба непроизвольно встали так, что со спины не ударить, аих руки достанут ее, не мешая друг другу.

Она сладко улыбнулась им, с дикарями надо ласково, хлопнулав ладоши. Откуда-то заиграла музыка, тихая и кроткая, Олег замер, страшасьпропустить хоть звук, Мрак слушал и вертел головой, отыскивая невидимыхмузыкантов. Таргитай повесил голову, это не его простая дудка, здесь умеютиграть. По-настоящему умеют, а не просто сопеть, недаром же его дудку еще зовутпросто сопилкой.

— Обед ждет, — напомнила Родничок. Мраку почудилосьсочувствие в ее глазах. Для них эта музыка привычна, подумал он со смятением. Вкакой же красоте купаются... Может, потому и забрались в лес, чтобы не якшатьсяс такими грубыми и грязными, как они трое?

Зал был освещен ярко и празднично, а в середине стоялогромный длинный стол. Невры остановились на пороге, великолепие ударило вглаза, как вспышка молнии. Стол уставлен не богато, но обильно: мясо, птица,рыба, множество узкогорлых кувшинов, но невры во все глаза таращились накрасивых женщин, что сидели за столом.

Четыре сидения были пустыми. Одно было настоящим троном,богато украшенным серебром и золотом, с высокой резной спинкой, закругленнымиподлокотниками.

Мрак сказал со злым восхищением:

— Одни бабы...

— Здорово, — выдохнул Таргитай.

А Олег обеспокоено прошептал:

— Это и тревожит.

— Что ты трясешься, трус поганый? — ответил Мрак тожешепотом.

Он тоже улыбался, раскланивался, что было удивительнее, чемесли бы начали кланяться эти стены. Олег сел последним, осматривалсянастороженно. Предчувствие беды не покидало.

Когда они сели, свободным остался только трон. Женщиныоткровенно рассматривали гостей, переговаривались с ухмылками. Никто непритронулся к еде, и когда Таргитай потянулся за лакомым куском гуся, еготреснули с двух сторон: Мрак по затылку, а Олег по руке.

Мрак указал глазами наверх. Вдоль стены на высоте в двачеловеческих роста, почти под сводами, тянулась огороженная площадка. Тамстояли ярко одетые женщины, все как на подбор молодые, красивые. Почти половинадержала в руках те странные доски с натянутыми жилами, трое женщин пели чистымипрекрасными голосами, а кто-то и просто глазел на зал.

— Хоть не луки в руках, — сказал Олег, но голос был ужелегок, волхв явно не ожидал подвоха.

Внезапно пение зазвучало громче, торжественнее. Самая яркаяиз дверей распахнулась. За столом женщины разом встали, и к удивлению Олега,они с Мраком тоже поднялись, словно их кто подтолкнул. Только Таргитайзамешкался, глаза его все еще не отрывались от жирного гуся, но поднялся тоже,синие глаза расширились, когда в зал вошла стройная гибкая девушка, а вовсе нестрогая повелительница, ее золотые волосы свободно рассыпались по плечам,падали на спину. На лбу горел золотой обруч с красным камнем, придерживаяволосы, глаза настолько синие, что подумалось, не сестры ли здесь все, очень ужодинаковые... но эта, которую так приветствуют, самая красивая... да, самаякрасивая на свете.