Трое в Долине - Юрий Никитин

Земля дрогнула сильнее, рев стал оглушающим. Внезапно изтемноты выступила огромная страшная фигура в полтора человеческих роста,широкая и в странной блестящей под луной чешуе. На голове тускло мерцали рога,но пасть была полна зубов. Ноги вызванного бога были короткие, толстые, какбревна.

Таргитай видел, как люди в копьями подались назад, падали наколени, вскидывали ладони кверху, что-то бормотали. Бог взмахнул длинной лапойнад жертвенным камнем. Таргитай отступил на шаг, вытерся от горячих капель,упавших на щеку, а зверобог ухватил покалеченного вождя за ноги, рванул вразные стороны. Таргитай содрогнулся от страшного крика жертвы. Зверобог жаднопожирал несчастного, в громадной пасти хрустели кости, он поедал его вместе содеждой и доспехом.

— Какой ты бог? — удивился Таргитай. — Ты просто волк.

Зверобог, сунул в пасть ногу вожака, протянул свободную лапук Таргитаю. Тот ударил по ней кулаком. Ощущение было такое, что ударил поотесанному бревну, да еще обожженному для крепости. Но лапа дрогнула, азверобог взревел в оскорблении, выронил из пасти последний кусок мяса жертвы,протянул обе лапы к Таргитаю.

Таргитай подумал, стал так, как становился Мрак, грудьвперед, плечи напряжены, показал в улыбке за неимением клыков белые ровные зубыи сказал сурово и мужественно:

— Хочешь крови? Ты ее получишь. Даже больше, чем ожидаешь.

Он обхватил обеими руками чудовище, с силой сжал. Снова былоощущение, что обнимает могучий ствол дерева, если бы не странная рыбья чешуя,тут же страшные лапы сомкнулись у него на спине. Чудовище сжало его так, чтозахрустели кости, и потемнело в глазах.

— Даже больше, — повторил он сквозь зубы, — даже больше...

И все же могучие лапы чудовища давили с такой силой, чторебра трещали и, похоже, лопались. Боль стегала, как пастух кнутом, в глазахстало темно. В ушах гремели водопады крови, шум превращался в рев.

В последнем усилии сам сжал из последних сил, тут же рукиослабели, но вроде бы чуть ослабела и хватка противника. Снова набрал воздуха,напрягся и, не обращая внимания на боль в сломанных ребрах, сдавил изо всехсил.

Едкий пот заливал глаза, но успел увидеть вытаращенные глазавоинов. Их бог все еще не сокрушил чужака! И еще Таргитай ощутил, что хваткачужого бога ослабла, он снова хватил воздух полной грудью.

Он чувствовал, как вздуваются бугры мышц спины, отверделагрудь, а руки превратились в тугие корни старого дерева. В глазах стало темноуже от своих усилий, а в висках стучали не молотки, а били тяжелые молотыподручных кузнеца.

Сверху заливало тяжелое, как деготь, зловонное дыхание. Пощеке потекло горячее и липкое, то ли пот, то ли слюни чудовищного бога. Прямо вухо хрипело, булькало, уже совсем не победный рык, не торжествующий рев, а хрипстарого злого зверя...

— А тебя заставлю... — простонал он, вспоминая словамужественного Мрака, — заставлю рылом хрен копать...

Сил не было, ноги подгибались, но слова Мрака словнодобавили мощи, но и зверобог тоже нашел в себе силы сдавить из последних сил,Таргитай едва не закричал, но снова вспомнил Мрака, как тот умеет разозлиться,вспомнил ярко горящие хатки полян, распятого на двери своего дома Степана,замученных женщин, и пусть этот не знает полян, но он тоже из тех, такой же...

Он был как в горячем тумане, но в руках трещало, его грудьчувствовала, как та каменная плита, к которой прижат, дала трещину,разваливается на валуны, а те крошатся, рассыпаются в щебень, песок, пыль...

Пальцы его разомкнулись, выпуская непомерно тяжелое тело.Рогатый зверь рухнул, чешуйчатые лапы звонко, как железные, ударились о камни,заскреблись и медленно застыли.

Таргитай, чувствуя, что теперь не отобьется и от хомяка,дрожащей ладонью смахнул липкий пот с глаз. Воины разом опустились на колени.Лица их даже в красном пламени выглядели странно белыми, а руки и вовсе сталитонкими, как прутики ивы со снятой корой.

— Идите, — прохрипел он, — и... живите мирно.

Они пали ниц, стукались головами оземь. Он видел толькосгорбленные спины, такие одинаковые и похожие на могильные холмики. От этоймысли стало совсем печально.

— Идите, — он хотел махнуть рукой, но не смог вскинуть этотяжелое бревно, что заменяло руку. — И лучше... землю пахать... но живыми...чем мертвыми якгенами...

Повернувшись к ним спиной, с тоской посмотрел на чернуюстену, что острым краем уперлась в звездное небо. Похоже, так высоко и в такомкрасивом месте в самом деле похоронили великого героя. А от великого и по мордеполучить не слишком зазорно.

Любишь кататься, люби и саночки возить, смысл он понял,когда карабкался по крутому склону. Когда спускался, то одна нога была ещевозле костра, а вторая уже внизу, слушал вождя и этого тупого гиганта, а теперьшел, карабкался, наконец уже полз, хрипя и цепляясь скрюченными пальцами закамни, а огонек его костра приближался так медленно, словно на самом деле потихонькупятился.

— Дурак, — сказал ему Таргитай с мукой. — Нашел, когдаиграться!

Последние шаги он почти прополз на брюхе. Костер погас, углиподернулись серым пеплом, но земля под костром и рядом еще оставалась теплой.Скрюченные пальцы едва подхватили хворостину, кое-как бросил, почтипромахнулся, но кончиком задел угли, там вспыхнуло, багровый огонек побежал посухой веточке.

Мрак замычал, вздрогнул. Глаза распахнулись сразу, он сел,ладонь нащупала рукоять секиры. Глаза подозрительно пробежали по окрестностям,остановились на Таргитае:

— Что расселся, лодырь! Костер затух!

— Я счас, счас, — прохрипел Таргитай. Горло словно все ещесжимали невидимые пальцы. — Разгорается...

— Совсем в черт-те что превращаешься, — сказал Мрак. Онпихнул Олега. — Проснись, портки нашлись!

Олег вздрогнул, сел с закрытыми глазами, одновременно щупаяпортки. А когда разомкнул слипшиеся со сна ресницы, в глазах был страх:

— Я заснул, словно в тьму рухнул.

— Я тоже, — проворчал Мрак. — Давно со мной такого не было.А Тарх так вовсе чуть не сгорел!

Олег покосился на угли, в которых почти не осталось жизни,подвигал ногой единственную горящую веточку:

— Да, здесь он первый...

Таргитай пытался что-то сказать, но ребра даже при вздохезадевали друг друга так, что от боли сыпались искры из глаз, куда ещеоправдываться. Мрак присматривался к Олегу, поинтересовался:

— На тебе что, воду ночью возили?

Волхв словно не спал всю ночь, глаза красные, лицовытянулось, плечи жалко обвисли. Он походил на тряпку под долгим дождем.