Вердикт - Джон Гришэм

Через проход от Деррика сидел Хоппи,забежавший ненадолго, чтобы посмотреть, что происходит. Кроме того, он хотелувидеть Милли и улыбнуться ей. Она была очень рада, но и немало удивлена егонеожиданной одержимостью процессом. Сегодня вечером присяжным было разрешенопринять гостей, и Хоппи с нетерпением ожидал дозволенных трех часов, которые онпроведет в комнате Милли, при этом секс занимал в его мыслях последнее место.

Когда судья Харкин объявил обеденный перерыв,Дженкл заканчивал свои рассуждения насчет рекламы. Конечно, его компания тратитна нее кучу денег, но далеко не так много, как компании, производящие пиво,автомобили или кока-колу. Реклама — жизненно важный фактор в мире конкуренции,независимо от того, что вы производите. Разумеется, рекламу его компании видяти дети. Как можно устроить рекламный щит, который был бы детям недоступен? Каксделать так, чтобы дети не смотрели журналы, на которые подписываются ихродители? Это невозможно. Дженкл охотно признал, что знаком со статистикой,утверждающей, что восемьдесят пять процентов курящих детей предпочитают тринаиболее рекламируемых сорта сигарет. Но ведь и взрослые тоже! Опять же,невозможно организовать рекламную кампанию, предназначенную для взрослых, так,чтобы она косвенным образом не повлияла и на детей.

Фитч наблюдал за выступлением Дженкла сзаднего ряда. Справа от него сидел Лютер Вандемиер, исполнительный директор“Трелко”, самой крупной в мире табачной компании. Вандемиер был неофициальнымглавой Большой четверки и единственным из всех, кого Фитч хоть как-то могтерпеть. Вандемиер, в свою очередь, обладал поразительной способностью терпетьФитча.

Они обедали в “Мэри Махони”, сидя одни застоликом в углу. Пока они были довольны Дженклом, но знали, что худшее впереди.Колонка Баркера в “Магнате” лишила их аппетита.

— В какой степени вы можете влиять на жюри? —спросил Вандемиер, ковыряя вилкой в тарелке.

Фитч не собирался отвечать ему откровенно. ДаВандемиер этого и не ждал. Свои темные делишки Фитч скрывал ото всех, заисключением собственных агентов.

— Как обычно, — ответил Фитч.

— Но, быть может, в данном случае “как обычно”— недостаточно?

— Вы можете что-нибудь предложить?

Вандемиер не ответил, он уставился на ногимолоденькой официантки, принимавшей заказ за соседним столом.

— Мы делаем все возможное, — заверил его Фитчс неожиданной теплотой.

Но Вандемиер был напуган, и не без оснований.Фитч знал, что на него оказывают невероятное давление. Обвинительный приговорне разорит “Пинекс” или “Трелко”, но такой результат вызовет полный сумбур ибудет иметь далеко идущие последствия. Внутриведомственное исследованиепредрекало в этом случае потерю двадцати процентов акционеров во всех четырехкомпаниях, и это будет лишь началом. В выводах того же самого исследованияпредсказывалось, что при наихудшем развитии событий в течение пяти лет послевынесения такого приговора страдающие раком легких курильщики или их наследникипредъявят табачным компаниям около миллиона исков, стоимость лишь судебныхиздержек по которым составит миллион долларов. Предсказать же, какую суммупридется выплатить по приговорам, никто не решался. Подобный сценарий Судногодня требовал официального подтверждения принципиальной возможности победы вклассовой борьбе, в которой на стороне пострадавшего класса должен былвыступить любой человек, когда-либо куривший и пострадавший от курения. В этомслучае нельзя было исключить и возможность банкротства табачных фирм, а такжетого, что в конгрессе будут предприняты серьезные усилия, чтобы принять закон озапрете курения.

— У вас достаточно денег? — спросил Вандемиер.

— Думаю, что да, — ответил Фитч, в сотый раззадавая себе вопрос о том, сколько может потребовать его дорогая Марли. — Фонддолжен быть в полной готовности.

— Так и есть.

Вандемиер пожевал тоненький ломтик жареногоцыпленка.

— Почему бы вам просто не отобрать девятьприсяжных и не дать им по миллиону монет каждому? — спросил он, тихорассмеявшись, словно бы давая понять, что шутит.

— Поверьте, я тоже думал об этом. Но этослишком рискованно. Многие могут попасть за решетку.

— Я просто пошутил.

— У нас есть другие способы. Улыбка сошла слица Вандемиера.

— Мы должны победить, Рэнкин, вы понимаете?Должны. Сколько бы это ни стоило.

* * *

Неделей раньше судья Харкин в ответ на ещеодну письменную просьбу Николаса Истера несколько изменил обеденный распорядок,объявив, что два запасных присяжных могут обедать вместе с действующими членамижюри. Николас убедил его, что теперь, когда они все живут в изоляции, вместесмотрят телевизор, вместе завтракают и ужинают, было бы нелепо разделять их вовремя обеда Этими двумя дублерами были Хенри By и Шайн Ройс.

Хенри By сражался в свое время за ЮжныйВьетнам в качестве пилота. На следующий день после падения Сайгона он посадилсвой самолет в Китайском море. Его подобрал американский спасательный корабль идоставил в госпиталь в Сан-Франциско. Понадобился год, чтобы вытащить его женуи детей через Лаос и Камбоджу в Таиланд, а потом и в Сан-Франциско, где семьяпрожила два года. В 1978 году они переехали в Билокси. By купил креветочноесудно и пополнил собой растущую армию вьетнамских рыбаков, которые всемиправдами и неправдами просачивались в ряды местных жителей. В прошлом году егомладшая дочь была удостоена чести выступать с прощальной речью от имени своеговыпускного класса и получила стипендию для обучения в Гарварде. А Хенри купилуже четвертое судно.

Он не предпринимал ни малейших попытокизбежать присяжной службы, будучи не меньшим патриотом, чем любой другой, дажеполковник.

Николас, разумеется, мгновенно с нимподружился. Он решил для себя, что Хенри By должен сидеть вместе с остальнымидвенадцатью присяжными и присутствовать при обсуждении вердикта.

Теперь, когда жюри томилось в изоляции, ДурвудКейбл меньше всего хотел, чтобы процесс затянулся. Он сократил свой списоксвидетелей до пяти человек и планировал закончить слушание их показаний неболее чем в четыре дня.

Трудно найти худшее время для прямого допросасвидетеля, чем первый час после обеденного перерыва. Дженкл занял место всвидетельской ложе и продолжил свои показания.